Ведущий аналитик центра STEM Агиль Рустамзаде рассказал украинскому NV о том, что ждет Украину в следующем году. Предостовляем вам оригинал интервью, который вышел на сайте украинского издания NV. 

- 2024-й, по мнению большинства военных экспертов, станет годом, когда Украина перейдет к стратегической обороне, а обе противоборствующие стороны – к борьбе на истощение.

О том, какой должна стать эта война, чтобы принести ВСУ успех, чему научились Киев и Москва за почти два года полномасштабного вторжения РФ, и почему украинцам рано поддаваться пессимистическим настроениям, NV побеседовал с Агилем Рустамзаде, ведущим военным аналитиком азербайджанского центра STEM.

-Чему научились стороны в этой войне?

- Россияне научились быстро работать с оборонкой, быстро менять что-то в своих системах вооружения, по мере возможности. Конечно, Кинжалы они переделать не смогли. Но, например, они переняли идею дронов-камикадзе у вас и на данный момент производят их больше, чем вы. Они пытаются стать гибкими, они пытаются делать новые решения. Но сказать, что чему-то научилась российская армия, я не могу. Я не вижу никаких кардинальных изменений в их методе ведения боев.

Украина вместе с тем начала меняться, начала учиться. Мне очень понравилось, как воюет военно-морской флот Украины. Мы получили с вами первую войну дронов на море. И Украина получила очень хороший результат. Вы прижали Черноморский флот РФ к российским берегам и снизили его эффективность. Показали себя и Воздушные силы Украины, не так успешно, но все же. Еще не полностью отработаны методы и способы борьбы с дронами. На днях дрон залетел в жилое здание в Киеве. Надо строить свои силы и ресурсы за счет зенитных пулеметов таким образом, что в Киев не должен залетать ни один дрон-камикадзе. Сухопутные войска— это оплот военного консерватизма во всем мире, им сложно перестроиться, и мы только видим некоторые изменения: они эффективно воюют дронами-камикадзе, например.

- В чем главные, возможно, ошибки, допущенные Украиной, ее партнерами в этом году и чему нам важно научиться?

- Я говорил это и раньше скажу и сейчас: Украине не надо было начинать наступательную операцию, а наоборот, сразу переходить к войне на истощение – те силы, и ресурсы, которые были у Украины, ели бы она их потратила на истощение противника, то у вас сейчас были бы и позиции, получше, а у вашего противника – похуже. Но сказать, что это только ваша вина – нет. Дело в том, что военная мысль, военная наука, она не была готова к такой войне. Ни в одной военной доктрине не написано, как государству с населением 40 млн воевать против государства с населением 140 млн. Что касается западной военной мысли, то за последние 10-20 лет они достигали одного преимущества либо в антитеррористических операциях, либо набрасывались коллективными усилиями на одно государство. Но в Украине другая война.

- Чему новому учит мир война в Украине?

- Ваши генералы, которые сейчас воюют в Украине, они любому западному генералу могут почитать лекции. Они воевали в совсем других условиях. Американские генералы воевали за независимую страну, которой по огневой мощи, по мобилизационному ресурсу, по финансово-экономическому потенциалу может противостоять только Россия и Китай одновременно. У вас совсем другая война. Это война слабого государства с более сильным государством, которая эффективна только тогда, когда это асимметричная война, когда меньший, но более технологически подготовленный соперник воюет против большего и хуже подготовленного. И вы ее демонстрируете на воде и в воздухе.

В сухопутных войсках такой прорыв тоже возможен. На каждом участке фронта можно найти такое оружие. Сейчас вы воюете дронами, но пока мало кто обращает внимание на 120—миллиметровый миномет с управляемыми снарядами, которым можно эффективно поражать цели в окопах. Это эффективное противопехотное средство.

Недавно, один HIMARS [американская реактивная артсистема] накрыл дивизион Ураганов [советско-российская реактивная система залпового огня – РСЗО]. То есть, одна машина РСЗО уничтожает 3-4 однотипных систем глобального огня противника – это тоже пример ассиметричной эффективности.

В таких войнах абсолютно не имеет значения, сколько у вас свободных войск, сколько у вас танков, сколько у вас боевых машин. Вам нужно переделать под себя войну 4-го поколения с элементами асимметричной борьбы, с элементами психологических операций. Это требует нестандартных подходов, которые я, к сожалению, мало вижу сейчас.

- Что мы знаем о ресурсах РФ после двух лет войны? Что у них реально есть, а в чем они блефуют?

Мы не владеем полнотой информации, но можем следить за динамикой и тенденциями на поле боя. Одна из больших удач Российской Федерации – это модули для планирования авиабомб. Они серьезно смогли увеличить производство таких модулей, эти бомбы приносят вам много проблем. Сейчас у Украины появляется решение проблемы: вы, благодаря системе ПВО Patriot, на днях сбили три истребителя-бомбардировщика Су-34 [которые несут планирующие авиабомбы]. Я думаю, что с этой проблемой частично вы уже справитесь.

Россияне неплохо продвинулись в изготовлении дронов-камикадзе. Но при этом России, в силу различных причин, не получается выходить на достаточное производство бронетехники и артиллерии – того, чем привыкла воевать РФ. Им также не хватает припасов. То, что они закупили у Кореи, – очень низкого качества. По некоторым источникам было даже несколько случаев дружеского огня в армии, когда артиллерийский снаряд должен был, скажем, улететь на 15 км, а улетал на 10 км, по своим войскам. Свою промышленность они разогнали до 2 млн артиллерийских снарядов в год. Это не такая большая цифра для них, они привыкли воевать с большим, на их эффективность это влияет. В отличие от вас, они также не могут перейти на высокотехнологическую войну.

- А если говорить объективно, то неудачное контрнаступление означает ощутимый проигрыш Украины сейчас на поле боя? Внезапно, особенно для западных партнеров, это стало сигналом к возращению идеи переговоров.

Нет, абсолютно. Это неудачное управление ожиданиями как на Западе, так и ожиданиями граждан Украины, когда телеканалы кормили вас скорой победой. Посмотрите, Россия отступила с половины земель, что она у вас забрала. Вы знаете, такая ситуация, которая была в феврале, или в конце февраля - начала марта 2022 года, такой ситуации у вас никогда не будет. Даже близко к такой ситуации ситуация никогда не будет. Но расслабляться тоже нельзя. Просто для того, чтобы лучше воевать, чтобы поднять на 20% качество своих результатов, - а это уже бы имело эффект на фронте, - нужно увеличение вклада каждого гражданина, каждого члена общества в этот процесс. Как раз за последнюю неделю, за 10 дней, я вижу, что и у власти, и у большинства людей, за которыми я слежу в социальных сетях, появляется надежда и вера, что если мы напряжёмся чуть-чуть, то мы это дело сделаем.

- Какова главная стратегическая задача Украины на 2024 год?

 Стратегическая оборонительная операция с парадигмой войны на истощение, максимально увеличение уровня ущерба живой силы и военной техники. То есть тот уровень ущерба, который вы наносите за 4 месяца, вы должны наносить этот уровень ущерба за 2 недели. Ну и по сути, для этого вам нужно гораздо больше средств поражения.

-Как и где Украина может их производить? Получать или покупать эти средства?

- Вам бы очень помогла локализация производства в Украине, в пограничных с Украиной странах. За $10 млрд американской помощи Украина произвела бы намного больше единиц оружия или боеприпасов, чем за те же деньги произвели бы американские производители. У них высокие цены, доставка, логистика. Понятно, что они зарабатывают на производстве оружия, но тут важно садиться за стол переговоров, убеждать. Вам сегодня нужна максимальная концентрация средств поражения.

К тому же Запад не всегда поставляет вам то, что они должны предоставлять. То есть если они предоставляют артиллерийские системы, боеприпасы, минометы -  это правильно. Но, скажем, вот вчера я видел, что на 200 млн евро вам предоставляют боевые машины пехоты. Зачем? Дайте 100 млн евро Украине, или, если не хотите деньги давать, - закупите линию по производству минометов и предоставьте правительству Украины. Это была бы огромная помощь от западных партнеров – предоставление производственных линий, производственных частей, станков, оборудования для производства того вооружения, которое вам необходимо.

Боитесь поставлять на территорию Украины? Есть территория Польши или какой-либо другой сопредельной страны. Вам нужно будет много средств поражения, тогда вы сможете достичь хорошего эффекта в следующие 6-9 месяцев.

- Цель на 2024 год – истощение российской армии. Можно ли говорить о каких-то критериях такого истощения? Как оценить насколько оно эффективно?

Вы их уже и истощаете, они не в состоянии пополнить тот урон, что вы им нанесли. Сейчас Россия без серьезных проблем пополняет человеческий ресурс, но живой ресурс без артиллерии, без танков или, скажем, без каких-либо средств, это не тот ресурс, который может эффективно воевать. Точных цифр я сказать не смогу, но я думаю, что их возможности вести артиллерийский огонь снизились как минимум в десять раз.

То есть, если они отстреливали 100 тыс., 80 тыс. снарядов в день в начале войны, то сейчас выше 8 тыс. и 10 тыс. артиллерийских снарядов в день они обеспечить не могут. И тут много факторов мешают им вернуться к прежним цифрам. К украинскому контрнаступлению, его результатам, можно относиться по-разному, но за эти 3-4 месяца российская армия потеряла колоссальное количество артиллерийских систем и это плюс. Другое дело, если бы вы вели активную оборону, вы бы добились большего. В любом случае, это то вооружение, которое Россия не сможет восстановить в ближайшем будущем.

- Генштаб подал заявку на мобилизацию 500 тыс. украинцев. Какой должна быть логика мобилизации, если мы говорим об активной обороне?

- Я вам скажу свое видение, видение украинского Министерства обороны я не знаю и не могу оценить корректно. Я сторонник постепенной ротации людей, которые воевали на фронте в течение, скажем, 16 месяцев. Не создавать новые части с нуля, но чтобы вы количественно увеличили ваши сухопутные войска, самый эффективный вид войск в данный момент. Поэтому, скажем, потребуется 200 тыс., а также инструменты и возможности в течение шести месяцев поменять этих людей, которые воевали 16 месяцев. А через месяц тех, кто воевал 15 месяцев. То есть, ротация войск на 10-15% каждый месяц. Но чтобы призвать в армию дополнительно 500 тыс., создать новые войсковые части, - для чего? Для обороны вам сейчас хватает, и если вы выйдете на хорошие результаты истощения, то войска, которые у вас есть, их и для наступлений будет достаточно.

- Что сегодня является главным оружием истощения Украины, кроме дронов?

 - Однозначно артиллерия. Но и тут перегиб: все бросились на калибр 155 мм, увеличились артиллерийские системы этого калибра. Но нужно развитие всех систем. Войска стоят лицом к лицу - это 0, это 10-15 км, - вот тут у вас огневых средств поражения не хватает. Есть цели, которые не работают, которые не предназначены для 155-го калибра и не предназначены для дронов-камикадзе, - это линии обороны. Вот там эффективен 120-й калибр с управляемым высокоточным снарядом. И тогда каждый займет свою нишу, в зависимости от расстояния, в зависимости от характера и типа цели, - каждое средство поражения будет занимать свою нишу и будет работать по своим целям. Иначе у вас дисбаланс. На расстояние от 0 до 10 км вы хотите делать минометы, но их у вас мало, и они не высокоточные. И от 10-40 км вы пытаетесь наносить удары системой артиллерийских установок. Но вам не хватает минометов, вам не хватает автоматических гранатометов и вам не хватает дронов, которые могут работать на дальность 40-50 км, а не на 20 км. Важно нарастить вот эту номенклатуру и у вас будет преимущество на поле боя и начнется процесс истощения.

- Нужно ли Украине в рамках оборонной войны строить такие же укрепления, как известная «линия Суровикина»? Это дискуссионный вопрос, война идет на нашей территории.

- Смотря где. Если на границе с Беларусью, то я полностью «за», потому что это ваша граница. Не везде получится, у вас там много болот, но это стратегически верно, пока Беларусь – союзник России. Но смысла строить так первую линию обороны по линии боевого соприкосновения на востоке нет, там фронт не статичен. Там фронт движения, расстояния, выступания. Но есть смысл во второй линии обороны, скажем, на расстоянии 10 км от первой линии обороны на всем восточном фронте.

Везде нужен индивидуальный подход. На юге, где Россия сейчас не так активна, можно сделать вторую линию обороны, - не из бетона, но усиленную.

-Какими вы видите сценарии войны на следующий год, от, возможно, наилучшего, до наихудшего?

-Здесь действительно сложно предсказывать что-то определенное. Более сильный санкционный режим для России, вторичные санкции государствам, которые поставляют чипы и электронику – и мы получим один результат, Россия не способна производить технику без западных комплектующих. Сложности с продажей российских нефти и газа – также будет иметь большой эффект. Слишком много составляющих, чтобы говорить определенно. И они практически все не военные, а политические.

 - Украинцев, скорее, интересует вопрос: насколько и в какую сторону может сдвинуться линия фронта? И этот вопрос – про наши возможности и про наши жертвы.

- До конца марта, в моем представлении и в худшем сценарии, линия фронта может сдвинуться на 10-12 км. Это то, что позволяют России сделать накопленные ею мобилизационные ресурсы.

Без дополнительного мобилизационного ресурса до конца марта максимум, что может сделать российская армия - это получить тактический успех на каком-либо направлении в какой-либо операционной зоне.

Я с удовольствием бы хотел прогнозировать, сказать приятные вещи. Но тут столько неизвестных, - не хочу быть тем, кто устраивает эмоциональные качели для читателя, говорить, что за пять месяцев вы победите.

  -Наши эмоциональные качели, скорее, про опасения, что через пять месяцев украинская армия будет воевать за Днепр.

 - Нет, такого сценария точно не будет. Для того, чтобы российская армия дошли до Днепра, знаете, что нужно? Нужно, чтобы вы ничего не производили, а армия воевала с тем ресурсом, что у нее есть. И Европа вам не помогает, Америка вам не помогает. То есть, вы в той ситуации, которая была, скажем, в начале войны.

Но такой ситуации быть не может. Вы работаете, вы производите оружие. Это сценарий [выход россиян к Днепру] очень-очень низкой вероятности – 5-7%.

Сценарий высокой вероятности я вам обозначил: до конца марта, середина, максимум до конца апреля Россия сможет продвинуться на 10-20 км на каком-нибудь участке фронта. А в остальном это позиционная война на истощение, в которой стороны воюют за уровень ущерба и урона. И она происходит не только на линии фронта. Это и взаимные обстрелы по инфраструктурным и военным объектам ракетами и дронами. Это ресурсная война.