Похоже, президент США Дональд Трамп решил остаться верным обещаниям, данным во время своей второй избирательной кампании, и намерен во что бы то ни стало «решить» российско-украинский конфликт, даже если для этого придётся переписать архитектуру европейской безопасности, подвинуть интересы союзников и поставить их перед фактом. Очевидно, что для него эта война – не геополитическая драма, а незакрытая сделка, которая мешает свести баланс обещаний с итогами.

Итого, Европа входит в 2026 год с ощущением, которого не знала со времён холодной войны: она больше не уверена, кто именно отвечает за её безопасность. Переговоры между европейскими лидерами и Трампом, прошедшие в атмосфере «поспешной» дипломатии, лишь подчеркнули простую истину: трансатлантическое доверие больше не является догмой. В то время как война, которая по первоначальным оценкам должна была уложиться в неделю, продолжается уже почти четыре года, Европа, пусть медленно и осторожно, но начинает переоснащаться. Страны, десятилетиями жившие в убеждении, что крупный конфликт на континенте невозможен, вдруг обнаружили себя в новой реальности: эскалация перестала быть гипотетической и стала фактором повседневной политики.

Именно в этой тревожной атмосфере европейцы и выходили на переговоры с Трампом: по ощущениям, не как равные партнёры, уверенные в стратегической опоре, а как игроки, всё чаще оказывающиеся позади. После визита Зеленского, который пытался зафиксировать за собой хотя бы минимальное пространство манёвра, лидеры ЕС фактически перешли в режим «срочного прослушивания» американской позиции, чтобы понять масштаб возможных последствий. Новая стратегия безопасности США объёмом в 33 страницы похожа скорее на фронтальную атаку на ЕС, предвещающую странам «цивилизационное исчезновение», если они не прекратят массовую иммиграцию, европейскую интеграцию и радикально не изменят политику в отношении Украины.

Позиции ключевых европейских игроков

Германия – мобилизация в самом сердце Европы

Германия остаётся центром тяжести европейской обороны, и именно она оказалась в наиболее болезненной ситуации после того, как трансатлантическое доверие дало трещину. Если раньше Берлин мог позволить себе роскошь стратегической медлительности, то с 2022 года он живёт в режиме невиданного оборонного ускорения. За последние два года страна совершила то, что казалось невозможным: начала превращать собственную армию из символа мирного пацифизма в осознанный инструмент сдерживания. Zeitenwende (поворотный момент), объявленный Шольцем, из декларации постепенно превращается в инфраструктуру – масштабные закупки, рост мобилизационной логики, расширение Bundeswehr, крупнейшие за десятилетие оборонные проекты, уже одобренные парламентом.

В 2022 году правительство Олафа Шольца сформировало специальный оборонный фонд на €100 млрд, крупнейший военный пакет в современной истории ФРГ. Эти средства были направлены на приобретение современной техники, включая истребители F-35, а также на другие стратегические виды вооружения.

Одновременно Германия вводит в эксплуатацию передовые баллистические ракеты, что укрепляет воздушную оборону не только ФРГ, но и её союзников в НАТО.

Бундестаг уже включил в федеральный бюджет на 2026 год около €108,2 млрд на оборону, что делает страну одной из крупнейших по военным расходам в Европе. К 2029 году планируется нарастить расходы так, чтобы довести их до 3,5% ВВП, превысив базовый порог НАТО на 2%.

Кроме того, Германия активно увеличивает численность своей армии и её поддержку: министерство обороны запросило дополнительные средства для экипировки увеличенного контингента, а правительство обсуждает возможность возвращения элементов призыва в форме добровольно-контрактной службы, чтобы обеспечить рост численности войск. Всё это сопровождается одновременно и поддержкой соседей: Германия остаётся крупнейшим донором военной помощи Украине в Европе.

Итого, с типично немецкой педантичностью и методичностью Германия строит армию под сценарий, который в Берлине ещё недавно считался невозможным: затяжной конфликт в Европе при сниженной вовлечённости США.

Франция вроде «за», но…

В начале декабря 2025 года президент Франции Эмманюэль Макрон заявил, что европейские лидеры должны иметь собственное место за столом переговоров по Украине. Макрон сделал это заявление во время встречи с Владимиром Зеленским в Париже, подчеркнув, что Европа должна выступать активным субъектом переговорного процесса, а не оставаться пассивным зрителем. Со стратегической точки зрения подобные призывы к усилению роли Франции и ЕС выглядят логичными, однако, всё же вызывают неоднозначные реакции.

С одной стороны, Париж стремится укрепить европейскую дипломатическую инициативу. С другой – сами европейские столицы, особенно в Восточной Европе, сомневаются, выражает ли Париж их интересы, или это очередной способ усилить собственную политическую весомость на фоне американских предложений. Это внутреннее противоречие усугубляется тем, что Макрон избегает конкретных обязательств, например, о размещении французских войск в зоне боевых действий на Украине.

Несмотря на риторику Макрона о необходимости активной европейской роли и участии в переговорах по Украине, стратегическая устойчивость Франции остаётся сомнительной. Рост бюджета на 13 % и конкретные закупки показывают готовность инвестировать в оборону, но внутренние политические разногласия и высокие долговые обязательства ограничивают возможности Парижа действовать последовательно и масштабно. Левые партии сопротивляются милитаризации, правые требуют приоритета национальных интересов – Франция пока способна лишь «создавать видимость», а не реально влиять на баланс сил.

Помимо этого, планы по удвоению бюджета на оборону накладываются на не самые устойчивые экономические показатели страны. По данным Eurostat, уровень государственного долга Франции превышает 110 % ВВП - один из самых высоких среди стран ЕС, а дефицит бюджета держится около 5,8 % ВВП.

Сможет ли Париж действовать как самостоятельный и надёжный актор на европейской арене безопасности?

Велибритания - политика ограниченного прямого присутствия

Лондон демонстрирует стратегическую гибкость: после Brexit он остаётся внешне влиятельным игроком, поддерживает восточный фланг НАТО и активно снабжает Украину. Тем не менее, такая «полуинтеграция» даёт Британии выгоду здесь и сейчас, но не гарантирует стабильности в долгосрочной перспективе. Увеличение расходов до 2,4 % ВВП, поставки дронов и противолодочных фрегатов показывают готовность действовать, но без симбиоза с Европой и ограниченным финансированием других ресурсов Лондон может быть неспособным сыграть ключевую роль в полномасштабном конфликте.

В отличие от Германии, которая концентрируется на модернизации армии для потенциальной наземной эскалации, Британия делает ставку на авиацию и средства ПВО, морскую безопасность (противолодочные фрегаты для Северного моря и Балтики), усиление кибербезопасности и тд.

Кроме того, Лондон взял на себя обещание поставить Украине 100 000 беспилотников к апрелю 2026 года, что делает его одним из крупнейших доноров техники и боевой поддержки в Европе.

Великобритания оказывает влияние через гибкость и технологии, обеспечивая себе политическую и материальную значимость, поддерживая восточный фланг НАТО и Украину, но делает это в условиях ограничений бюджета, технических рисков и потенциального напряжения с ЕС.

Польша и страны Балтии не намерены быть в тени

В декабре глава МИД Польши Радослав Сикорский созвал экстренное совещание Совета стран Балтийского моря, чтобы обсудить европейскую безопасность и войну в Украине в региональном формате. Эта инициатива стала ответом на отсутствие польской делегации на лондонской встрече.

Польша и страны Балтии остаются самыми твёрдыми сторонниками жёсткой линии по поддержке Украины и усилению восточного фланга НАТО. Варшава, Рига, Вильнюс и Таллин рассматривают российскую угрозу как непосредственную, а не гипотетическую, и действуют исходя из опыта последних лет, когда любое ослабление восточного фланга приводило к росту напряжённости. Варшава открыто заявляет о готовности выделять дополнительные подразделения на восток Европы, расширять инфраструктуру для размещения сил НАТО и активно участвует в военных учениях совместно с союзниками, включая США, Великобританию и скандинавские страны.

И несмотря на ограниченные ресурсы, балтийские государства придерживаются аналогичной политики, ориентируясь на НАТО как на главный механизм коллективной безопасности.

Они наращивают ПВО и береговую оборону, интегрируют новые системы наблюдения и разведки, в том числе при участии США и европейских партнёров, и настойчиво требуют учитывать свои позиции в любых переговорах о прекращении конфликта в Украине. В Польше бюджет на оборону стабильно превышает 2,5 % ВВП, в Литве и Латвии – около 2 %, а в Эстонии – 2,2. Любые предложения о «сделках» без их участия воспринимаются крайне негативно: в Риге и Вильнюсе открыто заявляют, что решения, принятые без учёта восточного фланга, подрывают не только безопасность отдельных стран, но и стабильность всего региона.

Проживание под угрозой внешней угрозы на протяжении длительного времени формирует низкую терпимость к компромиссам, которые могут ослабить коллективную оборону.

Европа на распутье

Европа вступает в 2026 год на историческом распутье. Четыре года войны, растущие бюджеты, закупки и дипломатические усилия, и всё это не гарантирует, что континент сможет выдержать серьёзный удар. Если трансатлантическое доверие окончательно пошатнётся, европейские страны окажутся перед выбором: либо мобилизовать ресурсы и решительно укреплять собственную оборону, либо принять стратегическую уязвимость как новую реальность.

Поддержка Украины стала тестом на зрелость европейской политики и готовность действовать независимо. Любое ослабление этой линии мгновенно превратит гипотетическую угрозу в реальную – не только для Украины, но и для всего восточного фланга. Вопрос, кто станет гарантом безопасности Европы, остаётся открытым. Если США не смогут или не захотят играть эту роль, Европе придётся самой отвечать за последствия, которые ещё недавно казались немыслимыми.