В последние несколько лет в отношениях между Азербайджаном и Кыргызстаном можно наблюдать значительную динамику. В этой связи особо можно отметить 2022 год, в течение которого главы двух государств совершили взаимные визиты, по итогам которых был подписан ряд важных документов по взаимовыгодному широкопрофильному сотрудничеству, были созданы Межгосударственный совет Азербайджана и Кыргызстана, Азербайджано-Кыргызский фонд развития.

До этого товарооборот между странами был слабо развит, долгие годы шли бесплодные переговоры об открытии прямого авиасообщения. Теперь же Азербайджан и Кыргызстан активно наверстывают упущенное, что очень важно в условиях нынешней геополитической конъюнктуры.

С учетом вышесказанного, внутриполитические события и внешняя политика Бишкека ныне для нас представляют особый интерес.

Стоит отметить, что Кыргызстан – одна из самых неспокойных стран центрально-азиатского региона. За 18 лет Кыргызстан пережил три революции и насильственных смены власти, есть не до конца решенные трансграничные вопросы с Таджикистаном, в стране действует ряд экстремистских и радикальных религиозных группировок, а в условиях конфронтации между Россией, имеющей в Кыргызстане военную базу, и Западом, для страны возникает и ряд внешнеполитических сложностей.

Текущий год был для Кыргызстана насыщенным. С одной стороны, ряд экспертов отмечает, что в этом году Кыргызстан совершил экономический рывок: экономика, товарооборот пошли в рост, был решен ряд вопросов энергетической безопасности, налажены новые экономические, торговые связи.

Но, в то же время, наблюдались определенные внутриполитические волнения, активно продвигались утверждения об ущемлении гражданских прав и свобод – в качестве примера приводится пролонгирование запрета на митинги и шествия, принятие изменений в Закон «О НКО» и Уголовный кодекс, которые предусматривают введение понятия «иностранный представитель». В числе событий, всколыхнувших общественно-политическое пространство в Кыргызстане в текущем году можно указать решение райсуда Бишкека о закрытии кыргызской службы Радио «Свобода» (Азаттык медиа), финансируемой правительством США (что вызвало протест со стороны американской стороны), досрочная отставка омбудсмена, провал выборов депутата Жогорку Кенеша по Ленинскому округу, изменения в Кодекс о правонарушениях, законы «О мерах по предупреждению причинения вреда здоровью детей, их физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию» и «О средствах массовой информации» (гражданское общество призывало вернуть документ в Жогорку Кенеш и доработать с участием экспертов). Также не все граждане Кыргызстана с одобрением отнеслись к изменению флага страны. Кроме того, Европейский парламент принял резолюцию по Кыргызстану, согласно которой в последние годы демократические стандарты и права человека в стране «тревожно ухудшились».

В плане внешней политики, с одной стороны, наблюдающаяся геополитическая турбулентность создает для Кыргызстана хорошие возможности. Так, в нынешних условиях, регион Центральной Азии превращается в транспортно-транзитный хаб между Китаем и Европой, Ираном, Турцией и Россией.  Кыргызстан и соседи стали центром логистических путей для огромного региона, тот же Китай, страны Ближнего Востока заинтересованы в том, чтобы иметь защищенные пути коммуникации вокруг себя. И потом КР стала инвестиционно привлекательной, в страну хлынули деньги для строительства железных дорог, трубопроводов и других инфраструктурных путей, наблюдаются серьезные инвестиции со стороны российских предприятий, заход арабского, китайского, индийского капиталов.

В то же время растет интерес со стороны стран Запада.

К примеру, в июне текущего года в кыргызском городе Чолпон-Ата прошел второй саммит «Европейский союз — Центральная Азия» с участием руководителя Европейского совета Шарля Мишеля, по итогам которого было принято совместное коммюнике.

В ходе встречи участники рассмотрели многостороннее и взаимовыгодное сотрудничество между Европейским Союзом и государствами Центральной Азии и ряд других важных вопросов. В том же месяце Кыргызстан посещал федеральный президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, и в рамках его визита обсуждалось расширение сотрудничества Бишкека с европейской страной. Глава государства Садыр Жапаров даже заявил, что ключевым направлением внешней политики Кыргызстана является сотрудничество с ЕС. 

Однако, хотя Бишкек ставит перед собой цель проводить сбалансированную, многовекторную политику, в силу ряда обстоятельств, в том числе своего членства в ОДКБ, ЕАЭС, а также отсутствия такого же ресурсного, человеческого потенциала, как, например, у Казахстана или Узбекистана, о которых мы уже писали ранее, в этом направлении возникают определенные сложности. Так уж сложилось, что Кыргызстан больше тяготеет к России и Китаю (с которым, к слову, в этом году начались переговоры о безвизовом режиме и был согласован инвестиционный проект «Евразийский торгово-логистический комплекс» с общим объемом инвестиций более $700 млн), а потому наблюдается серьезное давление со стороны разных центров силы.

Россия ни в коем случае не хочет терять влияние в Кыргызстане, ревностно и с настороженностью относится к любым изменениям в политике республики.

Например, когда летом, после европейских визитов (эти два события не связаны, просто так совпало) в Кыргызстане был принят закон «О государственном языке», который в том числе обязывает  всех госслужащих знать кыргызский язык и работать на нем, глава МИД России Сергей Лавров сразу же выступил с его осуждением, назвав его ущемлением и дискриминацией русского языка в Кыргызстане.

Власти Кыргызстана, конечно же, это сразу опровергли, а чтоб было убедительней, в сентябре в республике было начато строительство общеобразовательных школ с обучением на русском языке.

На этом фоне усиливают свое давления на Кыргызстан и США. Спустя пару дней после принятия закона о национальном языке и опровержения о том, что он как-то направлен против русского языка (просто еще одно совпадение), США ввели санкции против кыргызских компаний «за поставки санкционных товаров в Россию». А немногим ранее, в начале июня спецслужбы Кыргызстана задержали более 30 подозреваемых в подготовке государственного переворота (спустя чуть более чем через месяц после упомянутого закрытия местной службы «Радио Свобода).

Начиная с октября, стали появляться сообщения о том, что Запад во главе с США готовит в республике четвертую революцию, намереваясь использовать для этого действующие в Кыргызстане прозападные НПО. Отмечалось даже, что с этой целью еще летом в Кыргызстан под предлогом отправки волонтеров-стажеров «для педагогической практики» прибыли  представители «Корпуса мира» – организации, которая по некоторым данным, работает в тесном сотрудничестве с ЦРУ и другими разведслужбами США, а также имеет отношение к Агентству международного развития США (USAID). Плюс ко всему, под конец декабря в Кыргызстане был предотвращен теракт и вооруженное нападение на православную церковь, которые перед наступлением нового года планировали совершить члены террористической группировки «Исламское государство».

Еще одним вызывающим интерес направлением внешней политики Кыргызстана является Организация тюркских государств, которое в перспективе может стать одним из приоритетных внешнеполитических векторов Бишкека. Так, на прошедшем в Астане 10-м Саммите глав стран-участниц Организации тюркских государств президент Кыргызстана Садыр Жапаров заявил, что Кыргызстан готов содействовать развитию ОТГ, привлек внимание участников к такому направлению, как экономическое сотрудничество, в частности создание благоприятных условий для объединения производителей и предпринимателей тюркских стран.

Обо всем этом, итогах 2023 года и приоритетах политики Кыргызстана на следующий год мы поговорили с экспертом Института общественной политики, независимым кыргызским политологом Марсом Сариевым:

 

- Как вы охарактеризуете итоги года во внутренней политике Кыргызстана, какие положительные изменения вы бы отметили? Есть мнение, что несмотря на определенный рост экономики, во внутреннеполитической жизни имело место ущемление гражданских прав и свобод. Насколько эти утверждения соответствуют действительности?

- Действительно, наблюдается определенный рост экономики Кыргызстана, и я считаю, что это связано с тем, что у нас теперь президентская форма правления. Раньше была парламентская, и фактически все ветви власти действовали в режиме лебедь-рак-щука. Президентская форма правления и борьба с коррупцией позволяют концентрировать внимание на экономике, и Кабинет министров делает очень большие подвижки в этом направлении. Строятся новые предприятия, ремонтируются дороги, в целом чувствуется оживление экономики.

Что касается утверждений об ущемлении гражданских прав и свобод - раньше Кыргызстан назывался островком демократии, потому что мы обгоняли все страны Центральной Азии и, думаю, постсоветского пространства, по неправительственным организациям, которые, в основном, финансируются Западом. И, конечно, эти НПО и различные организации, так как финансируются Западом, они концептуально имеют очень сильное влияние на политику Кыргызстана, это был своего рода инструмент. В нынешних условиях, когда Кыргызстан начинает динамично развиваться, и в то же время чувствуется крен в сторону тесного взаимодействия в рамках ЕАЭС, тесного взаимодействия с Россией, Запад применяет этот неправительственный сектор для дискредитации власти, для критики, использует гражданское общество в качестве инструмента.

В таких условиях оправдано то, что имеют место перечисленные ситуации с митингами, шествиями, омбудсменом и т.д., потому что сейчас вступают в противоречие действия правительства, которое является национально ориентированным, и то гражданское общество, которое формировалось в течение 30 лет на западные гранты. Поэтому этот инструментарий надо каким-то образом нейтрализовать, чтобы Кыргызстан продвигался вперед в экономическом, да и в политическом плане.

Этот конфликт был неизбежен, но я не думаю, что идет очень сильное закручивание гаек, что мы движемся к авторитаризму. Нет, это необходимое условия развития страны.

По поводу определенных протестов против смена флага – тут очень интересная ситуация. Смена флага встречает противодействие, это очень тонкая тема. Я думаю, что здесь, возможно, идет очень тонкая игра со стороны западных игроков. В том плане, что у нас очень мифологизированное сознание, и смена флага, смена дома правительства и т.д., должны на сакральном уровне упрочить эту власть. Вы знаете, идет тонкий зондаж ситуации в стране, потому что изменение флага и реакция общества отслеживается: по тому, как реагирует общество, как реагирует парламент, тот же самый Курултай и т.д., можно сделать далеко идущие выводы. Понятно, что парламент и Курултай полностью поддержали, в то же время в обществе мы видим противодействие, по реакции общества видно, что эти изменения не полностью поддерживаются, поэтому я думаю, что здесь идет очень тонкая игра на прощупывание настроений, температуры общества, возможностей иммунитета гражданского общества и т.д. Думаю, тут гораздо все глубже, потому что изменение флага дает возможность проанализировать политическую ситуацию, проанализировать силу власти, силу гражданского общества, поэтому это очень сложная проблема.

- Как вы оцениваете по итогам года развитие отношений со странами региона, в частности с Таджикистаном? Как известно, в начале этого месяца представители Кыргызстана и Таджикистана на очередной встрече согласовали более 24 км линии общего участка границы. Можно ли говорить о подвижках в решении трансграничных вопросов?

- С Таджикистаном да, сейчас, наконец то, идут подвижки, и после кровопролитных, фактически локальных войн в Баткенской области мы наблюдаем потепление отношений с Таджикистаном.

Я думаю, что таджикская элита осознала, что может стать игровыми фигурами внешних игроков, и конфликт с Кыргызстаном может дестабилизировать и Таджикистан, режим Рахмона, и всю Центральную Азию.

Я думаю, что и лидеры стран Центральной Азии дали понять это, думаю, что сыграла роль и позиция Ирана, который имеет очень сильное влияние на Таджикистан. Очевидно, Таджикистан не хочет быть игровой фигурой внешних игроков по дестабилизации ситуации в Центральной Азии, и осознание общерегиональных интересов возобладало как в Таджикистане, так и в Кыргызстане.

Это очень хорошо, что таджикская элита поняла, что интегрироваться и работать в регионе лучше, нежели противопоставлять себя тюркскому поясу. Сейчас, к слову, пытаются разыграть такую карту - противопоставить тюркский пояс персидскому. Здесь еще определенную деструктивную роль играет не только Запад, заинтересованный в водных войнах в Центральной Азии, но и некоторые российские деятели, наподобие Александра Дугина, в речах которых звучит тезис о том, что «чтобы не состоялся тюркский союз, надо противопоставить его персидскому поясу и таким образом расколоть ЦА».

В этих условиях, и Кыргызстан, и Таджикистан, в рамках центральноазиатского союза понимают общие национальные интересы, тем более, в условиях, когда нарастает угроза со стороны Афганистана. Я имею в виду водные войны, канал Куштепе, строительство которого финансирует USAID, выделив, если не ошибаюсь, более 600 миллионов долларов. Это делается неслучайно, это начало конфликта, потому что режим Талибан не признает, не подписывал никаких конвенций по водным ресурсам, да и сам не признан пока ООН, поэтому нет никакого инструментария для взаимодействия с Талибаном в этом вопросе. Поэтому, я думаю, что это попытка разжечь конфликт, как, впрочем, когда аналогичная ситуация сложилась на границе с Ираном, которая привела к столкновениям между этой страной и Афганистаном.

Такая же цель преследуется и тут, поэтому USAID финансирует строительство этого канала, который фактически не бетонируется: это не современное сооружение, он прорывается в земле, и много воды будет уходить в грунт. Явно возникнет дефицит воды для Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана по Амударье.

Соответственно, это вызовет напряжение и, по идее проектировщиков, столкновение Центральной Азии с Талибаном по водной проблеме. Поэтому я считаю, что лидеры Центральной Азии должны объединиться и таким образом найти компромисс с талибами. На мой взгляд, признание Казахстаном Талибана – это первый шаг на пути стабилизации ситуации на афганском направлении.

- По итогам прошедшего в Астане 10-го саммита Организации тюркских государств стало известно, что очередной саммит в 2024 году состоится в Кыргызстане. Что вы можете сказать о развитии отношений между Бишкеком и странами Организации тюркских государств?

- Я думаю, что они развиваются динамично, укрепляются, и то, что Кыргызстан в 2024 году будет главенствовать в этой организации, поспособствует дальнейшему укреплению общетюркского единства. Считаю, что у стран ЦА нет альтернативы укреплению отношений между тюркскими государствами, и этот процесс будет дальше развиваться. Хотя, конечно, укрепление этой организации вызывает настороженность у соседей, прежде всего, у России, но в условиях, когда лидеры стран ЦА, Среднего Востока (я имею в виду Иран), заинтересованы в стабильности, в том, чтобы внешние игроки не проектировали тут конфликты, я думаю, что консенсус будет найден, тем более что Турция сейчас конструктивно взаимодействует с Россией по многим направлениям. И потому это не будет вызывать противодействия как со стороны России, так и со стороны Китая, который внимательно отслеживает процесс сложения тюркских государств.

Это закономерное веление времени. Если союз тюркских государств состоится как монолитная политическая единица, это будет весомый фактор во внешней политике, и позиции у стран Центральной Азии будут совсем другие, нежели как у разрозненных государств, которые могут находиться и в состояние конфликта, и совершать разнонаправленные действия. Поэтому я думаю, что единство будет планомерно укрепляться.

В то же время, не думаю, что произойдет мощный рывок в военно-политическом плане, потому что это вызывает настороженную реакцию России, Китая, других соседей, и потому не будет какого-то мощного военно-политического союза, но постепенное развитие культурных, экономических, политических связей будет нарастать.

- Азербайджан-Кыргызстан. На каком уровне, по-вашему, находятся отношения между нашими странами по итогу года? Какие перспективы дальнейшего развития вы видите?

- Отношения между Кыргызстаном и Азербайджаном развиваются динамично, я думаю, что в дальнейшем нас ждет еще более тесное сплочение как в рамках ОТГ, так и в рамках двусторонних отношений. Особенно, если будет решен вопрос по Зангезурскому коридору. Не через Армению, так через Иран. Это еще более укрепит отношения со странами ЦА, Кыргызстаном, потому что мы тогда получим выход к южным морям через Иран, который стал полноправным членом Организации экономического сотрудничества.

Поэтому я думаю, что Кыргызстан и ЦА поддерживают Азербайджан в тех политических действиях, которые предпринимает Баку, я имею в виду конфликт на Южном Кавказе. Думаю, что перспективы развития двусторонних отношений между Азербайджаном и Кыргызстаном будут только улучшаться и развиваться.

 

- А что вы можете сказать о геополитической ориентации Кыргызстана по итогам года? Кыргызстан, как известно, как и большинство стран Центральной Азии придерживается многовекторности во внешней политике. Но насколько это удается в условиях, когда между основными партнерами Бишкека наблюдается жесткая конфронтация?

- Да, Кыргызстан придерживается многовекторной политики, это мы наблюдали во время встреч в Вашингтоне во время встреч «5+1», в европейских встречах в этом же формате. Но это становится все сложнее, потому что крупные державы требуют, чтобы страны Центральной Азии определялись в своей ориентации, условия становятся все более жесткими. Такие страны, как Узбекистан и Казахстан, имеют потенциал для лавирования, сохранения многовекторной ориентации. А таким республикам, как Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан в таких условиях гораздо сложнее маневрировать.

В этом отношении мы находимся больше в поле притяжения России (в частности, Кыргызстан) и Китая. Мы не можем себе позволить такую позицию, как Казахстан и Узбекистан - слишком несопоставим потенциал.

Сейчас, в силу жесткого противостояние глобальных игроков, Кыргызстан, как я уже отметил, более стратегически близок - тем более что он входит в ОДКБ, в ЕАЭС – с Россией и странами, входящими в Евразийский экономический союз, с Китаем, считаю, что это нормальная практика, и мы в дальнейшем будем придерживаться этого курса.

Также, думаю, в 2024 году будет расти роль тюркского союза, ОТГ, поэтому появляется еще один перспективный вектор, который объединяет все страны ЦА. Растущий вес тюркского союза будет тем направлением, на которое Кыргызстан будет ориентироваться в следующем году, и будет возрастать роль тюркского сегмента во внешней политике. Все зависит от того, как будет развиваться, наполняться этот союз. Я думаю, что перспектива есть.

В этом плане, получается, что Кыргызстан соблюдает именно баланс тяготения к тюркскому союзу, стратегическому союзу с Россией и Китаем. Это три основных вектора, которые будут определять будущее Кыргызстана.

 

- В продолжение вопроса о выстраивании отношений с крупными зарубежными державами: с одной стороны, в прошлом году, когда были выдвинуты предложения изменить советские названия районов Бишкека, а также в этом году после принятия закона «О языке» наблюдалось некоторое обострение в российско-кыргызских отношениях.  С другой стороны, наблюдалось напряжение в отношениях с США. Сначала при закрытии кыргызской службы Радио «Свобода», затем в декабре появились сообщения о том, что США посредством своих НПО планирует организовать в стране очередную «цветную революцию». Как вы это прокомментируете, что можете сказать сейчас о состоянии отношений Кыргызстана с Россией и с США? И насколько велика угроза реализации заявленных планов Вашингтона?

- Изменение названия районов города Бишкек – это веление времени, потому что эти названия остались с советских времен, и в этом отношении изменения были бы закономерны. Но у нас очень сильно влияние России, и после заявлений МИД России этот вопрос пока не рассматривается, он пока снят с повестки дня. Да, эти названия районов – Ленинский, Первомайский и т.д., – это советские атавизмы, но, думаю, сейчас, в условиях, когда мы находимся в тесном экономическом и политическом взаимодействии с Россией, муссирование этих вопросов может вызвать раскол внутри страны. Российское влияние очень сильно в информационной сфере, поэтому эти вопросы преждевременны.

Что касается языка, конечно, возникают очень большие проблемы с национальным, кыргызским языком. Потому что, если не развивать кыргызский язык, не ставить его во главу угла, он не сможет конкурировать с русским языком, так как практически вся информационная сфера пронизана русским языком, кыргызский язык в этом плане проигрывает. Поэтому я думаю, что решение по поводу того, что детские сады, школы должны делать упор на кыргызский язык, что делопроизводство в госучреждениях должно быть переведено на кыргызский язык, является правильным. Таким образом мы сможем защитить язык и дать ему возможность развиваться. Думаю, что эту логику действий правильно поймут в России, сейчас это особо не вызывает протестов. Хотя Лавров, когда принимался закон о языке, выступил с позиции России с настороженностью, однако сейчас, на мой взгляд, это не актуально, так как у нас в Кыргызстане сохраняется очень хорошая атмосфера в этом отношении, нет особо какого-либо противостояния, этот вопрос сейчас не муссируется.

По поводу закрытия радиостанции «Азаттык» - это было связано с тем, что на канале «Настоящее время» они во время обострения конфликта в Баткене подали наряду с позицией кыргызской стороны, позицию и таджикской. Да, они объективно подали информацию, но, когда страна находится фактически в состоянии войны, любая информация такого характера наносит ущерб, поэтому, считаю, что это была целенаправленная попытка со стороны Запада, США для дальнейшего разжигания конфликта, и Кыргызстаном были приняты правильные меры. У нас очень внимательно следят за такими деструктивными моментами, которые мы наблюдаем со стороны неправительственного сектора, гражданского общества, ориентированного на Запад и получающего от него финансирования, чтобы не допустить дестабилизацию в стране.

Не думаю, что США смогут каким-то образом серьезно дестабилизировать ситуацию в стране, хотя попытки были и есть (как те же шествия ЛГБТ-движений, протесты против изменения флага и т.п.), поэтому эти процессы отслеживаются и нейтрализуются. Я сейчас вижу, что Соединенные Штаты понимают, что набор инструментов, который они применяли, нейтрализован, и потому в настоящее время они особо не проявляют активности.