В условиях быстро меняющейся мировой политической и экономической обстановки, когда климатические вызовы и геополитическая напряженность обостряются, вопросы глобального сотрудничества выходят на первый план. Один из таких значимых форумов — климатическая конференция COP29, которая впервые проходит в Баку. В интервью с Мэтью Брайзой, бывшим послом США в Азербайджане, членом правления Джеймстаунского фонда и признанным международным экспертом, затрагиваются ключевые темы повестки дня конференции: роль развитых стран в достижении целей климатического финансирования, переход к возобновляемым источникам энергии и вызовы, стоящие перед региональными партнёрствами. Экс-посол делится своим видением того, насколько реалистично достичь целей, поставленных на климатической арене, и почему мировое сообщество не может полагаться только на возобновляемую энергетику. Также он рассматривает важные аспекты внешней политики США при Дональде Трампе и влияние её на такие вопросы, как сотрудничество с НАТО, отношение к Китаю, перспективы переговоров с Россией и позиция по Ирану.
- Господин Брайза, мы сейчас все наблюдаем за COP29 в Баку. Тысячи людей, множество инициатив могут сулить успех этого мероприятия, но то же время климатическая повестка сталкивается с новыми вызовами. Как вы думаете, поставленные в этом направлении цели насколько достижимы?
Существующая цель для развитых стран — 100 миллиардов долларов в год для климатического финансирования. Мы даже близко не подошли к достижению этой цели. На бакиснком саммите новая коллективная цель — порядка 1,2 триллиона долларов. Азербайджан, на мой взгляд, справедливо подчёркивает, что мы не только не достигаем существующей цели, но и эта цель даже близко не соответствует тому, что нужно. И нет никакого соглашения по этому вопросу. США — самая богатая страна в мире. При президентстве Трампа, я думаю, США вообще не будут выделять финансы для климатической повестки. Трамп утверждает, что не верит в антропогенное изменение климата, или изменение климата, вызванное человеком. Поэтому он не захочет инвестировать американские деньги. Без США кто будет платить? Ведь мы самый крупный донор. Мнение Трампа заключается в том, что изменения климата не существует. Он считает, что это пустая трата времени, что СОР — это глупость. Он считает, что нет такого понятия, как изменение климата, вызванное людьми.
Что вы думаете о распространенном мнении, что страна должна полностью полагаться на возобновляемую энергию? Экоактивисты говорят, что надо полностью перейти на возобновляемые источники энергии, жить без газа, без нефти. Насколько это прагматично?
Это совершенно абсурдно и невозможно. Посмотрим, что произошло во Франции. Крупная европейская страна, где сильно поддерживают борьбу с изменением климата. Президент Франции Эммануэль Макрон вводит налог, направленный на снижение выбросов за счёт уменьшения потребления топлива в грузовиках и автомобилях. Это вызвало протесты по всей стране — протесты «жёлтых жилетов», люди грозились революцией, потому что не хотят платить больше за топливо. Если мы, потребители, не готовы использовать другие виды топлива и платить за них больше или не готовы к налогам, чтобы потреблять меньше этого топлива, мы никогда не перейдём на новую энергетику. Например, в такой стране, как Болгария, которая является самой бедной страной в ЕС, 56% электроэнергии всё ещё производится за счёт угля. Это должно быть основным местом для инвестиций в возобновляемую энергию, чтобы избавиться от самого грязного топлива — угля. Но люди не хотят платить больше налогов на инвестиции, необходимые для перехода от угля к возобновляемым источникам энергии.
Поэтому необходимо использовать природный газ как переходное топливо. У него есть необходимая плотность энергии, которой нет у возобновляемых источников.
Высокая плотность энергии нужна, конечно, для производства электроэнергии, но ещё больше — для промышленных процессов. Например, для производства цемента и стали нужно топливо с высокой плотностью энергии. У природного газа она есть, а у ветра и солнца — нет. Поэтому нам будет нужен природный газ ещё долгое время. И те активисты, которые говорят, что нужно сразу перейти с угля на возобновляемые источники энергии не умеют мыслить аналитически.
Как раз про ВИЭ, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан подписали меморандум о «зелёном коридоре» для перехода на экологически чистую энергию. Как вы оцениваете значимость этого соглашения для региона?
Все эти проекты нужно финансировать. И либо это оплачивает частный сектор и люди, покупающие электроэнергию, но по ценам, которые могут себе позволить, либо правительства должны оплачивать. Но в настоящий момент эти проекты не состоятся без участия и поддержки правительства. Частные инвесторы не готовы вкладываться в проекты типа кабеля по дну Каспия и существуют некоторые риски. Правительство Азербайджана отлично справляется с задачей снижения рисков для инвестиций в возобновляемую энергетику. Они привлекли Masdar для ветра, BP для солнечной энергии — 240 мегаватт в Карабахе.
Это разумный переход не только с точки зрения энергетики, но и с точки зрения инвестиций. Привлечение государственных компаний, которые на самом деле управляются как частные, но имеют поддержку государства, снижает восприятие риска и уменьшает финансовый риск, так как государства поддержат финансирование проектов. Когда эти проекты в Азербайджане будут успешны, тогда, возможно, придёт поток частных инвестиций. В конечном итоге, именно частные деньги должны обеспечить энергетический переход, потому что в мире недостаточно государственных денег — 1,2 триллиона долларов в год. И это только адаптационный фонд, а не инвестиции в генерацию энергии.
Вы утверждаете, что США под руководством Трампа не будут заботиться о климатической повестке. А что насчёт Китая? Китай — тоже огромная страна с серьёзной проблемой климата?
Конечно, Китай является крупнейшим инвестором в технологии возобновляемой генерации энергии, такие как ветровая и солнечная, в мире. Они превосходят всех, их объем инвестиций потрясающий. Год за годом Китай вкладывает невероятные суммы в возобновляемые источники энергии. Но они также активно инвестируют в угольные и газовые электростанции. Им нужно намного больше электроэнергии, больше энергии вообще.
Ключ в том, чтобы со временем отказаться от выбросов углерода и все больше переходить на ветровую, солнечную, гидроэнергетику, и в будущем — на водородную, но пока рано об этом говорить. Мы к этому идем. Но сейчас основное — это ветровая, солнечная и гидроэнергетика.
Чтобы привлечь частные деньги, необходимые для внедрения этих технологий по всему миру, сейчас правительства должны принимать меры для снижения рисков, которые инвесторы видят в этих проектах, например, как это делает Азербайджан, а может и Китай.
Вы ранее заявили, что Трамп действует как бизнесмен. Но у президента-бизнесмена США должна быть внещнеполитическая повестка. Какая будет внешняя политика у Трампа? Это будет антикитайская политика с попыткой пойти на переговоры с Россией?
Основная идея внешней политики Трампа — это баланс торговли, как у владельца бизнеса. Если я плачу тебе больше за твои товары, чем ты платишь мне за мои, это невыгодные отношения.
Ты получаешь больше выгоды, чем я. Я не хочу, чтобы так было. Я хочу получать хотя бы столько же, сколько ты. Поэтому по стратегии Трампа, буду ли я относиться к тебе по-дружески, зависит от того, зарабатываю ли я больше денег на тебе или хотя бы столько же, сколько ты на мне. То есть, дефицит торгового баланса США с этой страной не должен быть. У США огромный дефицит торговли с Китаем и Европейским Союзом. Поэтому Трамп считает, что США оказывают плохую услугу, потому что продают меньше Китаю и Европейскому Союзу, чем они продают нам.
Поэтому он хочет ввести пошлины, налоги на импорт товаров из Европы или любой страны, с которой у США торговый дефицит.
И он хочет ввести 60% пошлину на товары из Китая, которые поступают в США. Если я импортирую товар стоимостью 100 долларов из Китая, цена для американцев станет 160 долларов. Эти 60 долларов будут идти в США. Но кто платит эти 60 долларов? Американские граждане. Поэтому я считаю, что подход Трампа не очень хорош, но он хочет стимулировать американцев меньше покупать китайские товары, повышая их цену.
Эти налоги называются пошлинами. Основной подход его внешней политики — заставить тебя позволить мне продавать больше тебе, чем ты продаешь мне. И ему все равно, что ты мой союзник в НАТО или мой друг в ЕС. Ему все равно, что ты мой друг и союзник в Азии, Японии, Австралии, Южной Корее и тд.
А что насчет Ирана и России? Как будет вести себя США теперь в отношении Ирана при Трампе? Ожидается ли что Трамп будет переговоры с Путиным?
Трамп будет давить на Иран изо всех сил. Он считает, что Иран представляет серьезную угрозу не из-за торговли, а из-за своей ядерной программы. Насчет России я думаю, что он уважает президента Путина, потому что тот хочет заключать сделки. Ему не важно, что там с демократией или правами человека. Ему не нужно думать о парламенте или законодательной власти. И Трамп хочет быть таким же. Поэтому он уважает это. А Байден считает, что лидеры, которые так себя ведут, опасны. Опасны прежде всего для своего народа, а значит и для нас. Таково было видение Джо Байдена.
И последний вопрос о НАТО. Трамп вроде бы не обещает ничего хорошего для НАТО. Как вы думаете, ослабнет ли НАТО из-за его заявлений, ведь он критикует данный альянс?
Когда он был президентом в первый раз, он задался вопросом, не устарело ли НАТО. В смысле, зачем нам вообще НАТО? Он не понимает, как работают международные отношения. Он даже не знает, где находится Южный Кавказ. Возможно, он однажды слышал об Азербайджане. Я говорю не только про Азербайджан, но и про все эти страны. Как я уже говорил, его интересуют торговые балансы и дисбалансы.
Его не волнуют альянсы, не волнуют друзья в мире. Его волнует только торговый баланс. НАТО ему не интересно, потому что НАТО требует от США больших расходов, больше, чем все остальные страны вместе взятые, на их защиту, считает он. Он думает, зачем США это нужно. По мнению Трампа, США ведет себя глупо, если тратит все эти деньги на защиту этих стран, а они даже не платят то, что обещали, 2%.
Он не считает важным статью 5 Североатлантического договора, в которой говорится, что нападение на одного из членов альянса — это нападение на всех нас. Трамп считает: зачем нам обещать это другим странам, если они даже не платят достаточно за свою защиту? Единственный раз, когда статья 5 была применена, это чтобы защитить США после событий 11 сентября. Это единственный раз в истории, и было это в защиту США.
Однако я согласен с ним в том, что НАТО работает не так хорошо, как должно. Полностью согласен с ним в том, что все страны-члены НАТО должны платить обещанные 2% своего ВВП. Он прав. Он сделал отличную работу, добившись того, что, до того, как он стал президентом, только четыре из стран-членов НАТО платили эти 2%. Сейчас это 23 из 32. Это действительно хорошо. Но я не думаю, что он понимает, насколько важно НАТО для поддержания мира в этот невероятно опасный период холодной войны и после нее. Это самый успешный политико-военный альянс в истории. Он этого не ценит.
