Интервью с турецким политологом, специалистом по международным отношениям и истории, аналитиком Центра евразийских исследований (AVİM) Мехметом Огузханом Тулуном.

– Как вы оцениваете курс Пашиняна на политическую концентрацию власти? Учитывая недавние аресты известных фигур, насколько устойчив его контроль над государственными институтами?

– Я бы охарактеризовал контроль премьер-министра Армении Никола Пашиняна над государственными институтами как нормальный — в контексте армянской политической системы. Однако Пашинян унаследовал от своих предшественников политическую систему, пронизанную конфликтующими интересами — сторонниками России, ирредентистским «карабахским кланом», деятелями, связанными с диаспорой, и прозападными силами. Эти внутренние противоречия серьёзно подорвали долгосрочную внешнеполитическую стратегию Армении и привели к её изоляции в Южном Кавказе. Жёсткие методы Пашиняна по консолидации власти в руках центрального правительства, направленные на подавление этих разнонаправленных сил, неизбежно вызывают политические споры и критику.

– Можно ли говорить о росте авторитарных тенденций в Армении? Или же это оправданные шаги в условиях сложной геополитической и внутренней ситуации?

– Я считаю шаги Пашиняна оправданными, если учитывать, насколько иррациональными и дестабилизирующими могут быть традиционные политические силы в Армении. Победа Азербайджана во Второй Карабахской войне и восстановление полного контроля над Карабахом стали тяжёлым ударом по коллективному армянскому сознанию, сформированному на основе нереалистичных и необоснованных ожиданий. Сегодня Армения оказалась перед фактом региональной изоляции. Чтобы выйти из этого положения, стране необходимо наладить отношения с Азербайджаном и Турцией, дистанцироваться от России и выстраивать прочные связи с Западом. Это требует тонкого дипломатического баланса, но Пашинян, по всей видимости, действует скорее кувалдой, чем скальпелем — что вызывает шок в армянском обществе.

– Какова сегодня реальная поддержка Пашиняна внутри страны? Есть ли у него стабильная социальная база, или растущий протест может перерасти в серьёзный политический кризис?

– У правительства Пашиняна нет стабильной социальной базы, поскольку армянское общество остаётся политически расколотым и до сих пор переживает травму поражения от Азербайджана во Второй Карабахской войне. Однако сам Пашинян действует, исходя из предположения, что оппозиция разобщена и олицетворяет собой старую политическую систему, которая завела страну в тупик. Поэтому оппозиция не предлагает каких-либо реальных путей к лучшему будущему Армении. Армянские избиратели это понимают и в целом продолжают поддерживать правительство Пашиняна — главным образом из-за отсутствия жизнеспособной альтернативы. Тем не менее, его «кувалдовый» стиль управления может в какой-то момент спровоцировать эмоциональную реакцию общества, что поставит под угрозу его политическое будущее.

– Конфликт между Пашиняном и Армянской Апостольской церковью стал, пожалуй, самым острым за последние десятилетия. Как вы считаете, что за ним стоит: идеологическое противостояние, борьба за влияние или расчёт на электоральную мобилизацию?

– Это, безусловно, идеологическое противостояние и борьба за влияние. Армянская церковь, являясь носителем армянской идентичности на протяжении веков, обладает огромным авторитетом в обществе. Однако она представляет собой устоявшийся тип армянского мышления, крайне сопротивляющийся изменениям. Более того, несмотря на особый статус, закреплённый за Церковью Конституцией Армении, ей не надлежит играть роль политического института. Тем не менее, именно этим Церковь сегодня и занимается — ведёт себя как оппозиционная партия. Пашинян считает необходимым ответить на этот вызов, поскольку он может нанести ущерб его политическим планам.

Его главная ошибка заключается не в самом факте противостояния с Церковью, а в том, как он это делает — максимально агрессивно и шумно. В традиционной, глубоко христианской стране, такой как Армения, совершенно неприемлемо, чтобы государственный деятель позволял себе оскорбительные высказывания в адрес представителей духовенства — а именно этим сейчас и занимается Пашинян.

– Арест архиепископа Галстяна вызвал серьёзный общественный резонанс. Может ли этот шаг ослабить легитимность власти в глазах верующей части общества?

– Связи архиепископа Галстяна с экстремистской организацией Дашнакцутюн, а также его активная политическая деятельность, несмотря на принадлежность к духовенству, свидетельствуют о том, что он представляет собой опасного провокатора, который, к сожалению, считает себя решением проблем Армении. Судя по материалам армянской прессы, весьма вероятно, что он действительно является частью организованного движения, направленного на незаконный захват власти в стране.

Хотя его арест может выглядеть спорным на первый взгляд, любая власть в подобной ситуации приняла бы аналогичные меры против человека, ведущего себя таким образом.

– Резкое охлаждение отношений между Арменией и Россией сопровождается попытками диверсификации внешнеполитических партнёрств. Насколько реальна угроза дестабилизации со стороны пророссийских сил внутри Армении?

– В данный момент Россия отвлечена войной в Украине, и её возможности вмешиваться во внутренние дела Армении в значительной степени ослаблены. Однако никогда не следует недооценивать Россию: у неё имеются глубокие связи практически во всех сферах армянского общества, сложившиеся десятилетиями, и она обладает большим опытом в использовании этих связей для продвижения собственных интересов.

Кроме того, в армянском обществе существует довольно укоренённая прослойка, которая по-прежнему считает Россию единственным настоящим гарантом безопасности и интересов Армении. Наконец, последние события указывают на то, что Москва вновь стремится усилить своё влияние в Южном Кавказе. Поэтому вполне обоснованно предполагать, что угроза дестабилизации со стороны пророссийских сил внутри Армении сохраняется постоянно.

– Отказ от участия в ОДКБ и вывод российских пограничников — это стратегическая переориентация или тактический манёвр? Как может отреагировать Москва?

– На мой взгляд, это попытка стратегической переориентации. Многие в Армении разочарованы в России из-за того, что она, по их мнению, не пришла на помощь во время Второй карабахской войны. В результате такие элементы, как ОДКБ и российские пограничники, всё больше воспринимаются как символы утраченного доверия и становятся непопулярными в обществе.

Эта тенденция усиливается убеждённостью Пашиняна в том, что Запад представляет собой критически важный ресурс для сдерживания влияния России, Азербайджана и Турции. Стремясь интегрировать Армению в западный политический лагерь, правительство Пашиняна рассчитывает обеспечить более безопасное и устойчивое будущее страны.

– Сближение с ЕС и США, включая подписание Хартии о стратегическом партнёрстве с Вашингтоном, выглядит как чёткий геополитический выбор. Насколько устойчив этот курс и несёт ли он внутренние риски?

– Армении повезло, что её стремление к сближению с Западом совпало с желанием самого Запада укрепить свои позиции на Южном Кавказе с целью сдерживания влияния России, Ирана, Турции и Азербайджана. Все эти страны в той или иной степени бросают вызов престижу и влиянию США и ЕС — как в сфере жёсткой, так и мягкой силы.

При этом Россия и Иран в настоящий момент отвлечены региональными событиями. В отличие от них, ни Азербайджан, ни Турция не настроены институционально против Запада — особенно с учётом того, что Азербайджан поддерживает устойчивые экономические связи с Западом, а Турция уже является частью западного сообщества как член НАТО, Совета Европы и кандидат в ЕС.

Поэтому реакция Азербайджана и Турции на растущее присутствие США и ЕС в Армении, скорее всего, будет более сдержанной и прагматичной, чем реакция Москвы и Тегерана. Правительство Пашиняна готово участвовать в этой стратегии, и на данный момент курс на сближение с ЕС и США выглядит устойчивым.

– Как вы оцениваете визит Пашиняна в Стамбул с точки зрения турецкой дипломатии? Можно ли считать это шагом к реальному сближению или это исключительно символический жест?

– Визит Пашиняна — это одновременно и шаг к реальному сближению, и символический жест. Он свидетельствует о том, что между Турцией и Арменией выстроен определённый уровень институционального доверия и что существует достаточный политический импульс для организации столь высокопрофильной встречи. Этот визит можно расценивать как осторожную попытку нормализации отношений между двумя странами. Всё это указывает на возможное будущее, в котором Армения сможет наконец преодолеть свою самоналоженную региональную изоляцию, что в итоге принесёт выгоду всем сторонам.

– Каков может быть вклад Турции в проект Среднего коридора через территорию Армении? Возможно ли его осуществление без мирного договора между Баку и Ереваном?

– Азербайджан занимает особое место для Турции по целому ряду причин — от культурных и политических до экономических и военных связей. Турция не будет участвовать ни в одном проекте, который может поставить под угрозу эти особые отношения. Соответственно, Анкара не станет предпринимать шагов, способных навредить процессу заключения мирного соглашения между Баку и Ереваном.

– Насколько реалистично открытие армяно-турецкой границы в ближайшие 2–3 года? Или Анкара будет ожидать завершения армяно-азербайджанского соглашения?

– Открытие границы между Турцией и Арменией напрямую зависит от финализации армяно-азербайджанского мирного соглашения. Это ключевой элемент солидарности Турции с Азербайджаном. Если соглашение будет достигнуто, граница между Турцией и Арменией может открыться в течение ближайших 2–3 лет, а возможно, и раньше — всё зависит от того, насколько конструктивным окажется подход Еревана к развитию отношений с Анкарой.

– Насколько армянское общество готово к переоценке своего геополитического положения? Способно ли оно смириться с потерей Карабаха и перейти к формированию новой политической идентичности?

– Для армянского общества это будет крайне сложный и болезненный процесс. Оно всё ещё находится в состоянии шока и нуждается в значительном времени, чтобы осмыслить произошедшие изменения. Более того, армянская историография показывает, что общество склонно цепляться за прошлое и идеализировать прежние нарративы. Поэтому в краткосрочной перспективе вряд ли можно ожидать, что армянское общество будет готово смириться с утратой Карабаха и перейти к выстраиванию новой политической идентичности.

Правительство Пашиняна, по-видимому, стремится ускорить этот переход, применяя упомянутый ранее «метод кувалды» — то есть, форсируя принятие новой региональной реальности, независимо от того, готово ли к этому общество. Судя по всему, власти исходят из расчёта, что это единственный рациональный путь к более стабильному и перспективному будущему для Армении. Однако, как уже становится очевидно, этот путь сопряжён с серьёзными политическими рисками.