Интервью с ведущим аналитиком Фонда национальной энергетической безопасности, экспертом Финансового университета при Правительстве РФ Игорем Юшковым.

-Снизит ли энергетическая и тарифная политика Трампа цены на нефть и газ?

- Дональд Трамп обозначил ключевые направления своей энергетической политики, заявив о намерении усилить позиции США за счет нефти и газа. Однако его заявления выглядят противоречивыми. С одной стороны, в рамках предвыборной кампании он обещал снизить цены на нефть, а после избрания говорил о намерении договориться с ОПЕК, в частности с Саудовской Аравией, о снижении цен до 30–40 долларов за баррель. Однако эти заявления, скорее, ориентированы на внутреннего потребителя, поскольку стоимость топлива в США напрямую зависит от цен на мировых рынках.

Соединенные Штаты остаются страной-импортером нефти, и высокие цены на нефть приводят к росту стоимости бензина и дизеля. В 2022 году республиканцы активно критиковали Байдена за рекордное подорожание топлива, которое произошло после введения санкций против России и отказа от закупок российской нефти. Тогда в США появились наклейки с изображением Байдена, указывающего на ценник на АЗС с подписью «Я это сделал», а также аналогичные наклейки с Камалой Харрис и надписью «Я помогала».

Однако снижение цен на нефть ударит по американской нефтяной промышленности, которая в значительной степени опирается на сланцевую добычу с высокой себестоимостью. Если цены упадут ниже 50 долларов за баррель, объемы добычи резко сократятся. Это противоречит другому обещанию Трампа — увеличению объемов добычи нефти и газа и насыщению мирового рынка американским сырьем. Его предвыборную кампанию поддерживали крупные нефтедобывающие компании, заинтересованные в высоких ценах на нефть. Поэтому реальная политика Трампа, скорее всего, будет направлена на поддержание высоких цен.

- Как ужесточение санкций Трампом против Венесуэлы и Ирана может повлиять на мировые цены на нефть?

- Одновременно Трамп обещает ужесточить санкции против Венесуэлы, отменив лицензии, выданные при Байдене, а также усилить давление на Иран. В 2016 году, когда Трамп впервые стал президентом, он вывел США из шестистороннего соглашения по иранской ядерной программе и ужесточил санкции, запретив покупку иранской нефти. Это привело к резкому снижению объемов добычи и экспорта нефти из Ирана. Однако со временем Иран нашел альтернативные рынки, главным из которых стал Китай, и постепенно восстановил объемы добычи.

Если Трамп введет новые санкции против Ирана и усилит контроль за их соблюдением, это приведет к снижению объемов добычи и поставок нефти из этой страны, что, в свою очередь, повысит цены на нефть на мировом рынке. Такой же эффект даст ужесточение санкций против Венесуэлы. Таким образом, реальные шаги Трампа направлены скорее на повышение цен, чем на их снижение.

Саудовская Аравия вряд ли пойдет на соглашение с Трампом о снижении цен. Ее экономика зависит от доходов от нефти, и она заинтересована в высоких ценах. Разрыв сделки ОПЕК+ нанес бы ущерб ее отношениям с Россией и привел бы к дестабилизации рынка. Более того, если санкции против России будут ослаблены, российские компании смогут привлекать иностранные инвестиции и увеличивать добычу, что создаст конкуренцию для Саудовской Аравии.

Таким образом, несмотря на популистские заявления о снижении цен на нефть, реальная политика Трампа, вероятно, приведет к их росту, что выгодно американской нефтяной индустрии, но может вызвать негативную реакцию среди потребителей внутри страны.

- Каковы основные ограничения, с которыми сталкивается Дональд Трамп при попытке увеличить объем добычи нефти в США?

- В настоящее время мировая энергетическая отрасль находится в состоянии ожидания. Многие страны замерли в предвкушении того, какие шаги предпримет Дональд Трамп и какие из его заявлений действительно будут реализованы. Однако даже если Трамп намерен увеличить объем производства нефти в США, его возможности в этом направлении ограничены. Президент не может напрямую повлиять на объем добычи, поскольку нефтяные компании являются частными структурами и ориентируются исключительно на коммерческую целесообразность.

Трамп может создать более благоприятные условия для нефтяных компаний, снизить себестоимость их работы, упростить процессы лицензирования и регулирования. Например, введенное им чрезвычайное положение в энергетическом секторе лишь позволяет ускорить рассмотрение заявок на новое бурение, но не оказывает решающего влияния на объем добычи.

Кроме того, нефтяные компании в США не видят смысла в резком увеличении добычи. Избыточное предложение нефти на рынке может привести к снижению цен, что снизит их прибыльность. В данный момент компании направляют полученную прибыль на возврат кредитов и генерацию чистой прибыли. Если же они увеличат добычу, им придется инвестировать средства в развитие, что может привести к снижению доходов из-за падения цен на нефть.

В долгосрочной перспективе Трамп может улучшить условия для нефтяных компаний, например, разрешить строительство глубоководных портов, что снизит стоимость перевозки нефти. Однако остается риск, что после окончания его президентского срока к власти придут демократы, которые вновь начнут продвигать зеленую повестку и отменять преференции нефтяным компаниям.

- В текущей ситуации как вы оцениваете будущие перспективы взаимодействия Европы с Азербайджаном в сфере энергетической безопасности?

- В условиях неопределенности страны ОПЕК+, включая Азербайджан, также занимают выжидательную позицию. В июне 2022 года ОПЕК+ приняла решение об увеличении добычи, однако из-за падения цен на нефть к октябрю того же года выполнение этого решения было признано нецелесообразным. В результате квоты на добычу остаются неизменными.

Что касается взаимодействия Европы и Азербайджана в энергетической сфере, ситуация в нефтяном секторе остается стабильной, поскольку рынок отлажен и глобализирован. Однако основные дискуссии касаются газовой отрасли. С 2022 года европейские лидеры активно обращаются к Азербайджану с просьбой увеличить объем поставок газа. Однако существующая инфраструктура уже работает на пределе возможностей, а для ее расширения требуются значительные инвестиции.

Азербайджан экспортирует газ по системе TAP-TANAP в Грузию, Турцию и Европу, включая Италию, Грецию и Болгарию. Для радикального увеличения поставок необходимо не только развивать инфраструктуру, но и инвестировать в новые месторождения. Однако европейские страны, требуя увеличения поставок, не готовы подписывать долгосрочные контракты, которые гарантировали бы возврат инвестиций. Президент Азербайджана Ильхам Алиев уже высказывался по этому поводу, указывая на несоответствие между требованиями ЕС и их отказом от долгосрочных обязательств.

Проблема заключается в том, что европейская стратегия декарбонизации предполагает отказ от ископаемого топлива к 2050 году. Это создает риск снижения спроса и падения цен на газ в будущем. В таких условиях Азербайджану невыгодно инвестировать миллиарды долларов без гарантий возврата инвестиций. В результате страна продолжает продавать газ в текущих объемах, извлекая выгоду из высоких цен, вызванных дефицитом топлива в Европе.

-  Приобретение SOCAR доли в газовом месторождении Тамар является стратегически важным шагом для Азербайджана. Насколько значимо это приобретение для увеличения присутствия Азербайджана на энергетическом рынке Юго-Восточной Европы?

- Приобретение компанией SOCAR доли в газовом месторождении Тамар является стратегически важным шагом. Это первый проект SOCAR в Средиземном море и в данном регионе, что означает выход на новый рынок и расширение присутствия компании. Такой шаг логично вписывается в стратегию SOCAR, который уже активно приобретает активы в юго-восточной Европе, а также в Грузии и других регионах. Таким образом, выход на более отдалённые рубежи укладывается в общий вектор развития компании.

SOCAR развивается как полноценная транснациональная корпорация, а не просто нефтегазовый менеджер. Однако в настоящее время компания осторожно подходит к крупным инвестициям. Приобретение 10% доли в месторождении Тамар SOCAR дают возможность оценить перспективы проекта, наладить сотрудничество с ведущими мировыми игроками, такими как Chevron, и глубже интегрироваться в международный рынок.

Риски для SOCAR в данном проекте остаются относительно небольшими. Важным фактором для оценки перспективности участия в газовых проектах региона является европейская политика декарбонизации. ЕС заявляет о полном отказе от углеводородов к 2050 году и активно развивает возобновляемую энергетику, включая строительство накопителей энергии. В этом контексте, прежде чем вкладываться в новый проект, необходимо тщательно просчитать его окупаемость и перспективы.

Возникает вопрос: почему SOCAR не сосредоточился на инвестициях в азербайджанские проекты? Существенное увеличение добычи углеводородов в Азербайджане требует значительных вложений. В текущих условиях неопределённости на энергетических рынках и отсутствия стабильных рынков сбыта, особенно в газовом секторе, компания пока не решается на столь масштабные инвестиции.

Газ с месторождений шельфа Израиля, включая Тамар и Левиафан, потребляется как внутри страны, так и экспортируется в Египет для дальнейшего сжижения. Производимый СПГ может быть поставлен на отдалённые рынки, включая Южную Азию и Дальний Восток Китая. Кроме того, экспорт СПГ в Европу даёт большую мобильность по сравнению с трубопроводными поставками. Именно поэтому SOCAR рассматривает международные проекты как важное направление для развития и диверсификации своего бизнеса.

- Как это приобретение может оказать влияние на глобальный рынок природного газа и позиции конкурирующих поставщиков?

- Вхождение в Тамар не повлияет на позиции России, Алжира, Соединённых Штатов и других поставщиков, поскольку это небольшое месторождение. В настоящее время его добыча составляет около 10 миллиардов кубометров газа в год. Основной объем потребляется на внутреннем рынке Израиля, а излишки экспортируются в Египет, который затем сжижают этот газ вместе с собственным и отправляет на экспорт.

При этом добыча газа в Египте нестабильна — в разные периоды она то увеличивается, то снижается. Это приводит к тому, что страна периодически приостанавливает экспорт СПГ, а затем возобновляет его. Однако объёмы Тамара сравнительно невелики по сравнению с экспортными поставками крупных производителей, поэтому его влияние на рынок незначительно.

Что касается новых инвестиционных возможностей, возникающих в связи с этим приобретением, и вероятности привлечения европейских финансовых институтов, здесь сложно дать однозначный ответ. В принципе, компания SOCAR не испытывает проблем с внешним кредитованием. Если она решит привлечь финансирование, у нее есть возможность сделать это как на европейском, так и на американском рынке.

- Насколько вероятно, что проект EastMed получит новое развитие при администрации Трампа?

- Трамп открыто заявляет, что европейцы должны увеличивать закупки американских углеводородов — нефти и газа. Однако этот призыв касается не текущих объемов поставок, поскольку европейские страны и так активно закупают американские энергоносители. В действительности американский экспорт нефти и газа уже полностью распределен, проблем со сбытом нет.

Основной акцент делается на будущие проекты, которые только планируются или получили разрешение на строительство, например, новые СПГ-заводы. Для их реализации необходим гарантированный рынок сбыта, который обеспечивается долгосрочными контрактами. Только после их подписания компании готовы вкладываться в строительство заводов. Именно на это указывает Трамп, призывая европейские страны заключать контракты на поставку американского СПГ.

В этом контексте проект EastMed вряд ли получит одобрение от США. Теперь любые поставщики газа на мировой и европейский рынки становятся для Америки конкурентами.

Ранее США поддерживали альтернативные российскому газу проекты, такие как Nabucco (газопровод из Туркменистана через Азербайджан и Южный газовый коридор в Европу). У Госдепа даже была должность спецпредставителя по каспийским энергетическим проектам. Тогда США не экспортировали газ, а потому максимально поддерживали инициативы, снижающие зависимость Европы от России.

Ситуация изменилась. Теперь у США есть собственный СПГ, который они активно продвигают, вытесняя конкурентов. В 2019 году соглашения по EastMed поддерживались официальным Вашингтоном — на подписании присутствовал Майк Помпео. Однако в новой реальности Трамп открыто выступает против любых энергетических проектов, кроме американских. Он заставляет страны покупать американские углеводороды, вводит импортные пошлины против государств, которые, по его мнению, недостаточно закупают американскую продукцию.

В результате перспективы EastMed становятся туманными: США не поддерживают проект из-за конкуренции, Европа активно заявляет о декарбонизации, что сокращает потребление газа,  высокие затраты на строительство (10–20 млрд долларов) делают его рискованным, особенно на фоне нестабильного газового рынка. Таким образом, есть высокая вероятность, что проект вообще не будет реализован.

-Как вы оцениваете роль Азербайджана в обеспечении энергетической безопасности Европы?

- На данный момент Азербайджан уже занял свою нишу на европейском энергетическом рынке, поставляя газ через Южный газовый коридор. Эти проекты были дорогостоящими: затраты на их реализацию вместе с разработкой Шах-Дениза составили около 50 миллиардов долларов — значительно больше, чем планировалось изначально.

Азербайджан стабильно поставляет газ на европейский рынок, где на него сохраняется высокий спрос. В настоящее время проблем со сбытом не наблюдается — даже излишки газа находят своих покупателей. Однако в долгосрочной перспективе основной риск для азербайджанского газового экспорта связан с изменениями в глобальной рыночной конъюнктуре.

Одним из ключевых факторов, способных повлиять на ситуацию, является выход на рынок новых объемов сжиженного природного газа (СПГ) из таких стран, как США, Катар и Австралия. В ближайшие годы эти государства планируют значительно увеличить производство и экспорт газа, что может изменить баланс спроса и предложения на мировом рынке. Особенно примечательны планы США, которые к 2028 году намерены удвоить объемы экспорта СПГ, сохраняя за собой статус мирового лидера в данной сфере. Если эти планы будут реализованы, рынок столкнется с резким увеличением предложения.

Рост поставок СПГ в сочетании с возможным замедлением роста спроса может привести к переизбытку газа на рынке. В результате усилится конкуренция между поставщиками, что неизбежно отразится на ценах. Снижение стоимости газа окажет влияние на прибыльность экспортных проектов, в том числе и на азербайджанские поставки, которые в условиях высоких цен остаются привлекательными для Европы. Таким образом, несмотря на стабильное текущее положение, Азербайджану следует учитывать возможные изменения на глобальном рынке газа и адаптировать свою стратегию к новым условиям.

Риски подобной конъюнктуры затронут всех поставщиков, включая Азербайджан и даже американские СПГ-заводы, которые также могут оказаться на грани рентабельности. Однако в долгосрочной перспективе газ останется востребованным. Вероятно, проекты Азербайджана окупятся и принесут прибыль.

Что касается нефти, у Азербайджана более гибкая логистика. Нефть транспортируется до портов (Баку, Батуми, Джейхан), затем загружается на танкеры. Это позволяет направлять поставки на любой рынок, а не только в Европу. Наиболее логичным остается экспорт в Южную Европу — Италия, Франция и другие страны активно покупают азербайджанскую нефть. В отличие от газа, региональных рисков для нефти значительно меньше.