Муниципальные выборы, прошедшие в Грузии в 2025 году, стали не просто очередным этапом избирательного цикла, а важным индикатором состояния политической системы страны. Они отразили не только институциональные аспекты функционирования демократии, но и глубинные процессы — фрагментарный кризис доверия, рост политической поляризации и сложные отношения между властью, обществом и внешними партнёрами.
Выборы были проведены в соответствии с действующим законодательством: в них участвовали около 3,5 миллиона зарегистрированных избирателей, открыто 3061 избирательный участок в 64 муниципалитетах, за процессом следили как национальные, так и международные наблюдатели. Несмотря на это, общая атмосфера кампании сопровождалась напряжённостью и обвинениями в адрес властей.
По итогам голосования победу одержала правящая партия «Грузинская мечта», укрепив позиции во всех муниципалитетах и сохранив мэрию Тбилиси за Кахой Каладзе. Оппозиционные силы показали слабые результаты: партия «Лело — Сильная Грузия» набрала 6,77% голосов, другие партии не смогли преодолеть минимальные электоральные барьеры. Часть оппозиции бойкотировала выборы, что повлияло на общий уровень конкуренции и восприятие избирательного процесса как полноценного политического состязания.
Уже вскоре после оглашения результатов в Тбилиси и других городах начались массовые протесты. Их участники выражали несогласие с итогами голосования и требовали проведения новых парламентских выборов. Акции сопровождались столкновениями с правоохранительными органами, применением водомётов и слезоточивого газа. Министерство внутренних дел Грузии сообщило о возбуждении уголовных дел по фактам нарушений общественного порядка.
Бывший президент страны Саломе Зурабишвили, выступая на проспекте Руставели, назвала происходящее «провокацией» и призвала граждан к сохранению мирного характера протестов. Она отметила необходимость избегать сценариев, способных привести к эскалации. В свою очередь, лидер партии «Лело — Сильная Грузия» Мамука Хазарадзе подчеркнул, что смена власти должна происходить исключительно через выборы и конституционные механизмы. При этом он возложил ответственность за обострение ситуации на правительство и призвал к проведению новых выборов как пути выхода из кризиса.
Ситуация вокруг муниципальных выборов показала, что формальные процедуры не всегда совпадают с общественным восприятием легитимности. Несмотря на соблюдение юридических норм, значительная часть общества пыталась выразить сомнение в справедливости процесса и его политическом смысле. Были слышны и обвинения в адрес правоохранительных структур, и нарастание уличной активности стали признаками углубляющегося кризиса легитимности.
С точки зрения политической науки, подобные явления указывают на смещение центра политического взаимодействия от институциональной демократии к уличной политике. Власть стремится сохранить контроль через административные ресурсы и правовые механизмы, тогда как оппозиция делает ставку на мобилизацию общественного недовольства.
Реакция международных партнёров оказалась неоднозначной. Представители Европейского союза выразили обеспокоенность ограничением пространства для политического участия и отсутствием международных наблюдателей, включая ОБСЕ/БДИПЧ. В заявлении ЕС отмечалось, что «репрессивная обстановка мешает надёжному наблюдению и что необходимо освободить всех безосновательно задержанных участников протестов.»
Правительство Грузии, в свою очередь, заявило, что внешние партнёры не должны вмешиваться во внутренние дела страны, что аргументированно. Премьер-министр Ираклий Кобахидзе потребовал от посла ЕС Павла Герчинского осудить насилие со стороны протестующих и подчеркнул, что заявления о вмешательстве в конституционный строй неприемлемы. Таким образом, внутри- и внешнеполитические нарративы вступили в противоречие: Брюссель настаивал на важности демократических гарантий, а Тбилиси — на защите национального суверенитета.
Муниципальные выборы 2025 года продемонстрировали, что Грузия находится на перекрёстке между формальной демократией и реальной политической конкуренцией. С одной стороны, государственные институты функционируют эффективно, выборы проводятся регулярно, а политические партии участвуют в электоральных процессах. С другой стороны, сохраняется дефицит доверия, высокая степень поляризации и уязвимость гражданского общества.
Для значительной части населения европейский вектор остаётся символом надежды на демократическое развитие. Однако восприятие политического бездействия Брюсселя усиливает ощущение изоляции и фрустрации. В этой ситуации возникает вакуум доверия: власть укрепляет позиции, оппозиция ищет новые формы мобилизации, а общество оказывается между усталостью от конфликтов и стремлением к переменам.
Итоги муниципальных выборов в Грузии в 2025 году можно рассматривать столкновение двух измерений — процедурная демократия и политическая легитимность. Будущее страны во многом будет зависеть от способности её политических институтов восстановить доверие граждан, обеспечить инклюзивность процессов и сбалансировать внутренние и внешние приоритеты.