С начала 2010-х годов в России наблюдается систематическое ужесточение условий жизни для мигрантов, особенно выходцев из стран Центральной Азии — Таджикистана, Узбекистана, Киргизии. Это проявляется как в официальной миграционной политике, так и в бытовом отношении общества. Усиление репрессивных мер со стороны государственных органов, рост этнической ненависти и фактическая безнаказанность проявлений насилия формируют атмосферу, в которой мигранты оказываются в уязвимом и зависимом положении.

После 2021 года Министерство внутренних дел РФ активизировало практику выборочных проверок, рейдов и задержаний мигрантов. По данным правозащитного центра «Гражданское содействие», число таких мероприятий выросло более чем на 40% по сравнению с 2018 годом. Часто задержания происходят без достаточных оснований: у людей с действующими патентами и временной регистрацией изымаются документы, с них вымогаются деньги, угрожают депортацией. Весной 2023 года в Москве прошли масштабные рейды на строительных площадках, в ходе которых сотни мигрантов были задержаны без объяснения причин. Некоторые из них имели легальный статус, однако их всё равно подвергли административному давлению.

Параллельно усиливается риторика, стигматизирующая мигрантов как потенциальную угрозу. Согласно исследованию Левада-центра (2022), 60% россиян высказывают негативное отношение к мигрантам, при этом почти половина респондентов считает, что мигранты «разрушают российскую культуру». Эти установки активно транслируются через СМИ и социальные сети, особенно в контексте уголовных происшествий с участием приезжих. Так, в 2023 году в Санкт-Петербурге одно резонансное преступление, в котором подозревались граждане Таджикистана, стало поводом для серии сюжетов федеральных телеканалов, акцентировавших этническое происхождение обвиняемых, что только усилило общественную напряжённость.

Особое внимание вызывает усилившаяся в последние месяцы стигматизация азербайджанцев, проживающих в России. Несмотря на их многолетнюю интеграцию в российское общество и значительный вклад в экономику, волна репрессий, начавшаяся после трагических событий в Екатеринбурге 27 июня 2025 года, носит характер целенаправленной этнической кампании. В результате конфликта были убиты два человека — азербайджанцы, братья известного журналиста Сейфаддина Гусейнли. Ещё несколько человек получили травмы. Спустя почти месяц после инцидента продолжается масштабная волна задержаний, зачастую не имеющих прозрачных юридических оснований.

Одним из последних примеров стало задержание предпринимателя азербайджанского происхождения Эльвина Шукюрова. Ему вменяется участие в подпольном производстве фальсифицированного алкоголя в Первоуральске. Однако правозащитники и представители азербайджанской диаспоры указывают на отсутствие достоверных доказательств и связывают это дело с общим давлением на этническую группу. Формально эти действия могут представляться как борьба с нелегальным бизнесом, но в контексте общего роста этнической напряжённости и выборочности преследования они рассматриваются как элемент этнического профайлинга.

Антиазербайджанская риторика и действия российских силовиков наносят не только прямой вред отдельным гражданам, но и подрывают основы двусторонних отношений между Россией и Азербайджаном.

В России проживают сотни тысяч азербайджанцев, многие из которых являются гражданами, предпринимателями, студентами. В сложившихся условиях они ощущают себя небезопасно, подвергаются полицейским проверкам, общественному осуждению и экономическому давлению. Напомним, что основной поток трудовых мигрантов традиционно идет из стран СНГ. Лидерами по числу прибывших стали на момент окончания 2024 года: Узбекистан (23,3%), Таджикистан (16,7%), Киргизия (10,4%), Белоруссия (9,5%). Исходя из этого, около трех миллионов мигрантов России — узбеки, таджики и киргизы. 

Современная миграционная политика России носит не только региональный, но и чётко централизованный характер. Она всё более отчётливо демонстрирует двойственность подходов: с одной стороны — демонстративное привлечение иностранных рабочих для компенсации демографических и трудовых потерь, с другой — усиливающаяся репрессивность, выборочная этническая стигматизация и политическая инструментализация мигрантов.

Характерным примером стала инициатива властей Свердловской области, где, по заявлениям заместителя губернатора Дмитрия Беседина, планируется привлечение до одного миллиона трудовых мигрантов из Индии.

Причиной называется острый дефицит кадров в металлургии и машиностроении, вызванный, по словам чиновника, как уходом части рабочей силы на фронт, так и отказом молодёжи от работы на промышленных предприятиях. Беседин назвал это последствием «идеологической ошибки» прошлого, фактически возлагая вину на культурные и образовательные тренды. В этом контексте трудовая миграция становится не просто экономическим, но и политическим инструментом: попыткой компенсировать последствия милитаризации страны за счёт внешнего трудового ресурса.

Символично, что в Екатеринбурге планируется открытие Генконсульства Индии, которое должно заняться координацией трудовой миграции. Одновременно упоминается возможное привлечение рабочих из Шри-Ланки и даже Северной Кореи — страны, находящейся под международными санкциями и известной системой принудительного труда. Такая география миграционной политики демонстрирует готовность российских властей прибегать к любым источникам рабочей силы, включая крайне уязвимые и зависимые группы.

На этом фоне возникают серьёзные опасения, что привлекаемые мигранты могут использоваться не только в экономических целях, но и в рамках политико-военной повестки. Уже ранее независимые СМИ сообщали о случаях давления на мигрантов с целью принудительной отправки на фронт, в том числе под угрозой депортации, лишения документов или физического насилия. Появлялись сообщения об избиениях мигрантов, отказывавшихся подписывать контракты с военными структурами. Эти данные не получили официального подтверждения, однако нарастающее количество подобных случаев, фиксируемых правозащитными организациями, свидетельствует о реальности давления, оказываемого на уязвимые этнические группы.

Экономическое давление на мигрантов со стороны государства продолжает усиливаться. В июле 2025 года Государственная дума Российской Федерации приняла в окончательном чтении закон о повышении государственных пошлин для иностранных граждан и лиц без гражданства. Одним из ключевых изменений стало более чем двукратное увеличение тарифа на регистрацию по месту жительства. Эти меры существенно повышают стоимость легализации пребывания в стране и фактически усложняют доступ мигрантов к законным формам трудовой занятости.

Отдельную озабоченность вызывает передача полномочий по выдаче рабочих виз для иностранных граждан от миграционных структур к Федеральной службе безопасности. Это означает, что вопрос допущения мигрантов на российский рынок труда всё больше рассматривается не как управленческая или экономическая задача, а как вопрос национальной безопасности. В рамках этой модели у ФСБ появляются фактически неограниченные возможности доступа к личной информации заявителей, включая переписки в мессенджерах и социальных сетях. Такая практика ставит под угрозу как право на неприкосновенность частной жизни, так и базовые гарантии защиты персональных данных.

Миграционная политика России становиться однобокой, что проявляется в систематическом ужесточении мер контроля, дискриминации и репрессий в отношении мигрантов из стран Центральной Азии и Кавказа. Такая стратегия не только усугубляет внутренние социальные напряжения, но и наносит серьёзный урон двусторонним отношениям России с рядом государств региона, включая Азербайджан и другие страны Центральной Азии.