Пока Дональд Трамп пытается расколоть западное единство, Си Цзиньпин в Тяньцзине собрал пеструю мозаику Евразии.

Он, присущим восточному правителю искусством, использовал представившуюся юбилейном саммитом ШОС возможность для демонстрации военной мощи, укрепления нарастающего по наступательной глобального влияния Китая и перестройки мирового порядка, многополярности, без американского доминирования.

Тарифная политика Трампа в отношении Индии и желание сохранить независимость от США стали неожиданным катализатором сближения Нового Дели с Пекином и Москвой. Китай, в свою очередь, усилил свою роль в построении многополярного мира.

Си Цзиньпин с восточным гостеприимством и одинаково большим уважением встречал лидеров и крупнейших государств, и стран не столь больших, подчеркивая их значимость и роль в задуманных транспортно-логистических, торговых и энергетических проектах.

Он собрал вокруг себя даже лидеров государств, находившихся в конфликтных ситуациях, в том числе премьер-министра Индии – страны-соперника Китая, имеющей с ним многолетний пограничный конфликт в Гималаях, и премьер-министра Пакистана, страны, всего несколько месяцев назад – в мае-апреле текущего года - пережившей очередной, двухнедельный, военный конфликт с Индией.

Их присутствие и рукопожатия стали демонстрацией готовности даже часто конфликтующих государств включиться в совместные проекты, особенно на фоне американских пошлинных «качелей» и торговой войны.

Саммит стал витриной амбиций Китая по формированию новой архитектуры безопасности и сотрудничества — без прямого противостояния, но с отчетливым контуром «альтернативного центра».

Китайский нарратив: «справедливая глобализация»

Си сделал акцент на отказе от «менталитета холодной войны» и объявил о создании инструментов, которые позволят странам региона меньше зависеть от западных институтов. Программа включала инициативу по банку развития ШОС, пакеты помощи и финансирования, включая озвученные $280 млн. Всё это подчеркивает: Пекин намерен не только формулировать лозунги, но и предлагать ресурсы.

Южный Кавказ: от конфликта к прагматике

Особое внимание привлекли одновременные переговоры Си Цзиньпина и с Ильхамом Алиевым, и с Николом Пашиняном. Китай объявил о стратегическом партнёрстве с Арменией, а Азербайджан, еще полгода назад подписавший Декларацию о всеобъемлющем стратегическом партнерстве в рамках госвизита Ильхама Алиева в КНР, закрепил статус одного из ключевых партнёров в рамках тюркского и энергетического трека.

Саммит показал: Пекин не играет роль классического медиатора, но строит «экономические мосты», делая ставку на логистику, инфраструктуру и энергетику. Для Баку это шанс укрепить мультивекторность и поднять степень лидерства в регионе после завершения войны. Для Еревана — возможность снизить зависимость от России, включиться в совместные с Азербайджаном проекты и обрести новые источники инвестиций.

Особое внимание на саммите привлекла теплая встреча в кулуарах саммита лидеров Азербайджана, Турции и Армении и первых леди этих стран, что, бесспорно, наряду с визитом Никола Пашиняна в Анкару и переговоров с Раджап Таййип Эрдоганом, подписанием в Белом доме совместной с американским президентом Дональдом Трампом Декларации о мирных отношениях, завершивших более чем 30-летнее противостояние, является предвестником и доказательством наметившегося восстановления отношений.

Индия и Пакистан: вето как инструмент

На фоне вырисовавшейся в пику Вашингтону демонстративной триады Си–Путин–Моди, Индия сохранила стратегическую дистанцию от Азербайджана. Нью-Дели, несмотря на свое активное участие в ШОС, заблокировала расширение организации в сторону Азербайджана, указывая на союз Баку с Исламабадом. Пакистан отвечает зеркально в отношении Армении. Однако, с учетом завершения конфликта на условиях Баку, вероятно, после консультаций с лидером Азербайджана, все же принял решение об установлении дипломатических отношений с Ереваном.

Таким образом, расширение организации превращается в шахматную доску, где каждое вето — инструмент удержания собственных позиций. Однако, можно прогнозировать, что недалек и тот день, когда и Азербайджан, и Армения получат возможность повысить свой статус в ШОС.

Центральная Азия: самостоятельные игроки

Лидеры Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана приехали в Тяньцзинь как самостоятельные субъекты, а не «сателлиты Москвы». Они активно поддержали создание новых координационных центров (анти-наркотических, антитеррористических, финансовых) и демонстрировали готовность к институциональному реформированию ШОС. За этим стоит желание укрепить собственную субъектность, опираясь на китайские ресурсы, но без российской «опеки».

Тюркский вектор и «венгерский парадокс»

Все страны Организации тюркских государств (ОТГ), включая нейтральный Туркменистан, были представлены на поле саммита. Венгрию — партнёра ОТГ, но члена ЕС и НАТО — не пригласили: у неё нет статуса в ШОС, а появление в Тяньцзине вызвало бы слишком острые вопросы в Брюсселе. Это подчеркнуло разделение: «внутренний круг» тюркского взаимодействия — здесь, «европейский мостик» — на другом треке.

Однако, президенту Турции Раджап Таййип Эрдогану, одному из сильнейших региональных лидеров, традиционно вынужденному балансировать между Востоком и Западом, и бесспорному лидеру тюркского мира, членство в НАТО не помешало присутствовать на саммите.

Россия: громкое присутствие, слабое влияние

Владимир Путин пытается использовать саммит для демонстрации «безпрецедентности» отношений с Китаем, но за внешней картинкой всё яснее видно: Россия в новой иерархии — младший партнёр, символ сопричастности к альтернативному порядку, но не ее архитектор, как того хотел, начиная войну с Украиной.

После трех с половиной лет безуспешного покорения Украины правила, деньги и политический нарратив теперь исходят из Пекина.

Новая система безопасности или её проекция?

ШОС не становится военным блоком, но шаг за шагом формирует «мягкую архитектуру безопасности». Это сеть институтов, финансовых и координационных центров, которые могут превратиться в систему правил для Евразии. Тяньцзиньский саммит закрепил тренд: вместо прямых гарантий — экономические стимулы, вместо «железного кулака» — китайский зонтик.

Реакция США: критика и недоверие

Министр финансов США Скотт Бессент охарактеризовал Индию, Китай и Россию как «bad actors» (“плохих игроков”), а сам саммит — как преимущественно постановочное событие, лишённое значимого содержания.

Президент Дональд Трамп отреагировал остро, выразив возмущение сценой, где премьер-министру Индии Моди и президенту Путину пожимали руки: назвал это символом «антизападного единства» и подверг критике отношения между США и Индией как «одностороннюю катастрофу», не задумываясь о том, что архитектором того является он сам.

Итог

Саммит в Тяньцзине стал не «союзом против», а платформой взаимных интересов. Для Китая — это укрепление роли лидера Глобального Юга и Евразии. Для Азербайджана и Армении — шанс встроиться в проекты, где экономика важнее конфликта. Для Центральной Азии — возможность выйти из тени Москвы. Для России — болезненное осознание новой роли. А для Индии и Пакистана — инструмент удержания статуса-кво. Всё это складывается в проекцию новой системы безопасности, ещё не оформленной, но уже ощутимо изменяющей региональный баланс.