Южный Кавказ сегодня становится источником для обеспокоенности Ирана. Актуальный баланс сил, сформировавшийся в результате победы Азербайджана во Второй Карабахской войне, негативно воспринимается в Тегеране. В отличие от других вешних игроков, граничащих с регионом, Иран не был напрямую вовлечен в противостояние Баку и Еревана. Это бремя несли на себе Россия и Турция. Однако новый статус-кво на Южном Кавказе сформировался таким образом, что Иран вполне логично считать проигравшей стороной в данном конфликте.
Во первых, военное поражение Армении серьезно подорвало потенциал этого государства. Для Ирана это имеет значение исходя из наличия партнерских отношений с Ереваном.
Фактически, ситуация на Южном Кавказе развенчивает иранскую пропагандистскую риторику относительно «исламской солидарности» и «гегемонии среди мусульман». На практике Тегеран руководствуется более рациональными подходами. На Кавказе Иран традиционно прохладно относился к шиитскому Азербайджану, в то же время являясь частью региональной геополитической оси, сформированной вместе с Арменией и РФ.
Сама Армения воспринималась как природный барьер на пути процессов тюркской интеграции – шлагбаумом для региональных амбиций Турецкой Республики. Однако теперь Ереван не способен выполнять эту функцию.
Более того, по сути, Армения теряет свою субъектность в международных отношениях, превращаясь в полуколонию РФ. Хотя Тегеран и Москва поддерживают партнерские отношения, основанные на антизападном позиционировании, для иранцев такой коллапс Армении не выгоден. Он оставляет возможности для урегулирования спорных региональных вопросов в рамках российско-турецкого диалога, оставляющего Иран за бортом.
Во-вторых, Тегеран рассматривает в качестве угрозы усиление Турции в регионе. Освобождения азербайджанских оккупированных территорий, а также формирование азербайджано-турецкого союза (Шушинская декларация от 15 июня 2021 г.) ознаменовали возвращение Анкары на Южный Кавказ. Перспектива разблокирования транспортных коридоров в регионе, зафиксированная в соглашении о перемирии от 10 ноября 2020 года, открывает возможности для формирования стабильного канала коммуникации не только между восточными районами Азербайджана и Нахичеванью, но и между Азербайджаном и Турцией.
Это фактически открывает Турции двери не только на Южный Кавказ, но и дальше – к тюркским государствам Центральной Азии. В Тегеране опасаются, что подобное развитие событий повлечет за собой активизацию процессов тюркской интеграции, и приведет к вытеснению самого Ирана из регионов, где он имеет стратегические интересы.
Также малейший намек на распространение пантюркистских идей воспринимается иранскими властями как потенциальная угроза территориальной целостности государства – речь идет о боязни выступлений со стороны многомиллионного азербайджанского населения Ирана.
В-третьих, Иран обеспокоен возможной потерей транзитной роли в регионе. На данный момент он обеспечивает автомобильное сообщение между Баку и Нахичеванью, а также является важным элементом евразийского транспортного маршрута. Однако в случае разблокирования армяно-азербайджанской и армяно-турецкой границ, восстановления транспортного сообщения и создания на Южном Кавказе коридора «Восток – Запад» его ценность будет снижена.
При этом Тегеран вынужден учитывать, что другие перспективные проекты, в которых он заинтересован непосредственно – коридоры «Север – Юг» и «Персидский залив – Черное море» – крайне сложно реализовать, не привлекая к ним Азербайджан. Однако иранские власти не хотят оказаться в ситуации, когда у Баку появятся инструменты давления на них.
В-четвертых, Иран уже имеет проблемы с обеспечением своих транспортных интересов на северном направлении после освобождения Азербайджаном оккупированных территорий. Так, контроль азербайджанской армии участка автомагистрали Горис-Капан (трасса М2), находящегося в пределах международно признанных границ Азербайджана, осложняет его связи с Арменией и РФ.
Восстановление полноценного контроля Баку за всеми участками границы с Ираном мешает незаконной контрабандной деятельности, которая десятилетиями реализовывалась иранскими силовыми структурами (Корпус стражей исламской революции) через оккупированные азербайджанские территории – своеобразную «серую зону» на карте региона. Речь идет в том числе и о наркоторговле, приносящей значительный финансовый доход КСИР и обеспечивающей их финансами для ведения операций.
В этих условиях от Ирана следует ожидать действий, направленных на противодействие азербайджано-турецкому союзу и сдерживание развития успехов Баку, достигнутых в результаты Второй Карабахской войны. Результаты последних президентских выборов в Иране – победа консерватора Ибрагима Раиси, полностью лояльного аятолле Али Хаменеи – будут способствовать радикализации иранской региональной политики. Ее реализация может включать среди прочего:
1. Желание закрепить свой статус в регионе в условиях, когда РФ и Турция «перетягивают на себя одеяло, в часности приняв участие в сотрудничестве в фомате 3+3, призванного решать проблемы Южного Кавказа, тем самым обеспечив подтверждения своего статуса в качестве важного регионального игрока. Отказ Грузии от сотрудничества в некотором роде устроит Тегеран – так как возможный формат 2+3 дает преференции оси РФ-Армения-Иран над союзом Турции и Азербайджана. Впрочем, такой вариант явно не будет устраивать Анкару и Баку.
2. Блокирование транспортных инициатив, бенефициарами которых остаются Турция и Азербайджан. Несмотря на наличие договоренностей, Иран тормозит обустройство маршрута «Север – Юг» по западному побережью Каспийского моря. В то время как Азербайджан обеспечил стабильное железнодорожное сообщения от российской к иранской границе, Тегеран все еще не завершил строительство ветки на участке Астара-Решт. Этому способствует как негативная экономическая ситуация в государстве, так и нежелание иранских властей реализовывать проект, который превратит Азербайджан в важного посредника.
Также Иран не заинтересован в открытии Зангезурского коридора, упрощающего связи Анкары и Баку. В его интересах разблокирование армяно-азербайджанской границы – это позволило бы включить имеющееся железнодорожное сообщение с Нахичеванью через Джолфу с региональной транспортной сетью. Однако иранцы отдают преимущество предложенному Арменией маршруту в северном направлении – как несущий меньше выгоды Турции и Азербайджану.
3. Развитие транспортных коридоров, не затрагивающих территорию Азербайджана. С целью недопуска попадания в зависимость от Баку Тегеран рассматривает альтернативные маршруты. Сухопутный вариант – через территорию Армении – крайне сложен в реализации, и потребует значительных средств. Правда, помощь в его осуществлении готов оказать ЕС. Впрочем, в любом случае его потенциал снижается из-за мультимодальности перевозок – так как проложить железнодорожное сообщение между Ираном и Арменией минуя Нахичевань практически нереально. Лучшие перспективы открывает морской транскаспийский маршрут, предполагающий прямое сообщение между Ираном и РФ. На данный момент он уже активно развивается.
4. Развитие партнерских отношений с Арменией. В интересах Ирана удержать Ереван от окончательного коллапса. Для этого имеет смысл оказывать ему посильную поддержку, продолжая взаимовыгодное сотрудничество в сфере торговли стратегическими ресурсами. Так, Иран в последнее время увеличил поставки топлива в Армению. Это позволяет Еревану преодолеть последствия приостановки топливного импорта со стороны Анкары.
5. Провокационные действия, направленные против Азербайджана. В качестве примеров можно привести маневры иранских вооруженных сил у азербайджанской границы в сентябре 2021 г.; участие иранского посла в Ереване в демонстративных мероприятиях, организованных армянскими властями (визит на границу с Азербайджаном с целью демонстрации иностранным дипломатам «азербайджанской угрозы»).
6. Попытки подрыва внутренней стабильности Азербайджана – за счет использования религиозного (исламистские радикалы) и этнического (инициирование сепаратистских выступлений талышей) факторов. Иран имеет богатый опыт организации и поддержки прокси-сил в других странах. Правда, в ближайшие годы его потенциал к реализации гибридной агрессии против Баку серьезно снижен. Патриотический подъем, вызванный победой во Второй Карабахской войне, делает сомнительной возможность искусственной дестабилизации государства извне.
В целом, Иран в ближайшее время будет играть деструктивную роль в регионе. Несогласие с новым балансом сил, восприятие его условий как угрозы иранским интересам приведет к тому, что Тегеран постарается посильно блокировать те перспективы, которые открываются перед Южным Кавказом вследствие крушения старого статус-кво. Однако ограниченный потенциал Ирана, его отвлеченность на другие направления (в первую очередь – Ближний Восток), а также активная политика региональных оппонентов, преследующих свои интересы, усложняют достижение поставленной задачи.
