В последние недели международные СМИ сообщают о нарастающих признаках возможного возобновления конфликта между Ираном и Израилем. После июньской 12-дневной войны, в ходе которой обе стороны понесли значительные потери, ситуация в регионе остаётся напряжённой. Иранские официальные лица заявляют о готовности к новому военному столкновению, утверждая, что обладают более современными ракетами, готовыми к применению в случае агрессии со стороны Израиля. В ответ Израиль усиливает свои оборонительные позиции и проводит военные учения, демонстрируя готовность к возможной эскалации конфликта. В свете этих событий важно рассмотреть перспективы дальнейшего развития ситуации и возможные последствия для международной безопасности.

На этом фоне STEM представляет интервью с Итальянским политологом и старшим исследователем в Foundation for Defense of Democracies (Вашингтон), аналитиком и экспертом по вопросам Ближнего Востока, Ирана и международной безопасности Эмануэлем Отталенги.

– На ваш взгляд, какие факторы стали решающими для того, что Тегеран пошёл на прекращение огня с Израилем, несмотря на серьёзные потери и удары по стратегическим объектам?

– Наиважнейшей стратегической целью Исламской Республики является выживание — даже важнее, чем реализация ядерной программы. После 12 дней войны, вероятно, руководство Ирана пришло к выводу, что оно находится в крайне уязвимом положении не только перед внешними атаками, но и внутри страны. Сохранение режима и стабильности стало приоритетом на фоне угрозы тотальной дестабилизации. В условиях растущего давления со стороны населения, экономических ограничений и отсутствия гарантий военного преимущества, руководство решило выиграть время. Прекращение огня предоставило возможность временно снизить риски, сохранить остатки оборонной инфраструктуры и избежать сценария, при котором дальнейшее обострение могло бы привести к внутреннему кризису и потере контроля.

– Можно ли сказать, что прекращение огня стало следствием внутреннего давления на иранское правительство, или оно было навязано извне (например, со стороны США, Катара или Китая)?

- Давление было как внутреннее, так и внешнее. Традиционные союзники Ирана не пришли ему на помощь. Его прокси-структуры воздержались от участия в конфликте для защиты ядерной программы Ирана. Режим осознал, что израильская разведка глубоко проникла в его структуры. Без ПВО лидеры Ирана стали уязвимыми, а продолжающиеся операции Израиля ещё сильнее бы подорвали иранские возможности. Безусловно, существовал страх перед внутренним давлением. Кроме того, внутри режима, должно быть, возникли трещины — учитывая высокую степень подозрений в измене и колоссальные провалы в системе обороны страны.

– Почему Израиль, несмотря на своё технологическое превосходство, тоже был заинтересован в прекращении огня? Были ли признаки «усталости» с его стороны?

- Израиль, вероятно, не мог завершить свою миссию без вмешательства США. Как только Америка вступила в войну, Израиль не мог продолжать без её поддержки, а президент Трамп хотел завершения конфликта. Также вполне возможно, что к 12-му дню израильтяне уже достигли большинства своих целей.

– Как вы оцениваете роль Катара как посредника? Почему именно Доха смогла сыграть такую ключевую роль в диалоге между двумя жёсткими противниками?

- Катар во многом тесно связан с Ираном — например, через поддержку ХАМАС. Но он также близок к Вашингтону. Он мог сыграть такую роль потому, что президент Трамп хотел окончания войны, а Катар имел возможность общаться с обеими сторонами. Однако в конечном счёте это, вероятно, было решение Америки — полагаться на Катар, чьи возможности вести посредничество после начала американских ударов были ограничены.

– Насколько устойчиво это прекращение огня? Какие факторы внутри самого Ирана могут спровоцировать его срыв — давление КСИР, ультраконсерваторов, кризис доверия? Есть ли «точки напряжения», которые могут снова привести к ракетному обмену при малейшем инциденте? Например, активность прокси-групп в Сирии, Йемене, Ливане?

- Как вы правильно отметили, существует множество факторов, которые могут пойти не так. Любой удар по Израилю со стороны прокси-групп теоретически может вызвать ответ Израиля по территории самого Ирана. Теперь, когда табу на прямые военные столкновения между двумя странами снято, Израиль вполне может решить нанести удар непосредственно по иранским объектам, а не отвечать прокси-структурам — Хуситам или Хезболле. Более того, существует вероятность того, что иранский режим может заново запустить обогащение урана. Я не ожидаю, что это произойдёт в ближайшее время, но это возможно в какой-то момент. Израиль может снова прибегнуть к военным действиям — и США тоже.

– Имеет ли это прекращение огня реальные юридические или политические гарантии? Или это просто временная пауза до следующего витка эскалации?

- Мне не известно ни об одном документе, который обеспечивал бы юридические гарантии. Эти две страны находятся в состоянии войны, при этом одна — Иран — не признаёт существование другой — Израиля. Поэтому я сомневаюсь, что юридические гарантии, даже если они формально существуют, имеют хоть какую-то ценность. Однако есть чёткие политические гарантии: вес президента США и стран Персидского залива, стоящих за Катаром и поддерживающих сделку. Для Израиля нарушение соглашения возможно, скорее всего, только в случае серьёзного нарушения со стороны Ирана или внезапного обнаружения подозрительной активности, связанной с восстановлением ядерной программы.

– Какие последствия имеет это прекращение огня для внутренней легитимности режима после периода шока, отключения интернета и атак на военные объекты? Сможет ли правительство использовать перемирие как аргумент в свою пользу, заявляя о «успешном отражении израильской агрессии»?

- Пропагандистская машина режима работала вовсю, чтобы заявить о победе. Сначала они распространили информацию, что города Израиля были разрушены, что ядерная программа практически не пострадала, что их ПВО сбила израильские самолёты и захватила пилотов, а также что их ракетный удар уничтожил американскую базу в Катаре. Ничего из этого, конечно же, не соответствует действительности. Но очевидно, что они боятся. Практически сразу после первых ударов они усилили меры безопасности внутри страны и начали массовые задержания под предлогом успешного проникновения Израиля в ядерную, разведывательную и оборонную системы Ирана. Они будут сосредоточены на репрессиях — чтобы подавить возможные беспорядки и найти тех, кто помог Израилю. Также они активно займутся пропагандой, чтобы посеять разногласия в западном общественном мнении. Но факт остаётся фактом: если бы они действительно побеждали, я сомневаюсь, что они согласились бы на прекращение огня.

– Как вы оцениваете заявление Дональда Трампа о том, что Иран больше не сможет восстановить свою ядерную инфраструктуру? Насколько это соответствует реальному положению дел в стране?

- Судя по всему, независимо от воздействия американских ударов по Фордо, Исфахану и Натанзу, Израиль серьёзно нарушил или уничтожил многие ключевые элементы цепочки поставок для создания ядерного оружия: персонал, обладающий критическими знаниями; заводы по производству центрифуг; центры, вовлечённые в военную часть ядерной программы; объекты по переработке и обогащению урана — и многое другое. Останется ли что-либо пригодное к восстановлению под горой в Фордо — ещё предстоит выяснить. Но я считаю, что заявления президента Трампа, какими бы бравурными они ни звучали, ближе к истине, чем то, что пытается представить режим.

– Можно ли рассматривать это прекращение огня как часть более широкой геополитической перестройки в регионе, включая нормализацию отношений между Саудовской Аравией и Израилем, а также укрепление китайско-иранских связей? Как это повлияло на позиции России и Турции — усилили ли они своё влияние или, наоборот, оказались на периферии процесса?

- Режим в Тегеране будет стремиться закрепиться и консолидировать власть внутри страны. Он нацелен на выживание и восстановление своих возможностей. Он успешно саботировал процесс нормализации саудовско-израильских отношений, когда его прокси — ХАМАС — начал атаку 7 октября, совершив резню более тысячи израильтян и захватив 250 заложников. Без разрешения кризиса в Газе я сомневаюсь, что саудовцы будут готовы к миру с Израилем. Однако, если удастся достичь договорённого решения по Газе — при условии, что Тегеран не попытается его сорвать — это может сделать саудовско-израильскую разрядку вполне возможной. Что касается России, Китая и Турции: они наблюдали, как израильская военная мощь, при поддержке американского оружия, разгромила оборонительные системы, которые либо были ими произведены, либо используются в их собственных вооружённых силах. И они увидели, на что способна американская армия. Это заставит их задуматься.

– Считаете ли вы возможным вариант, при котором прекращение огня — это лишь внешняя оболочка более глубокой трансформации: например, подготовка к смене власти в Иране или переработке всего ближневосточного порядка?

- Думаю, пока слишком рано делать такие выводы. Но мы всё ещё очень далеко от этого, и я бы не стал сильно надеяться. Иранский режим не исчезнет без ожесточённой борьбы. Сказав это, отмечу: его региональное влияние после унижения, которое Тегерану нанес Израиль — как напрямую, так и через разгром прокси-групп — может уже сейчас иметь определённые положительные последс