Вторжение России в Украину не только изменило геополитический ландшафт, но и привело к множеству правовых споров в энергетическом секторе. Начиная с нарушенных цепочек поставок и форс мажорных битв, заканчивая санкционными конфликтами - всё это представляет собой развивающиеся и крайне важные легальные последствия. По мере того как энергетическая безопасность всё теснее связывается с юридической определённостью, механизмы разрешения споров будут играть ключевую роль в управлении последствиями геополитических сдвигов. Таким образом, глобальные энергетические рынки будут перестроены в соответствии с новыми геополитическими вызовами. Очевидно, что рост числа законных споров приведёт к необходимости внесения поправок в местное и международное энергетическое законодательство.

Эти споры возникают из-за разногласий по контрактам и арбитражных процессов, связанных с прекращёнными поставками энергии, а также по более широким вопросам энергетической безопасности, суверенитета над инфраструктурой и пересмотра международного энергетического права. Кроме того, эти споры затрагивают такие важные темы, как форс-мажор, санкции как основание для неисполнения обязательств, суверенитет, право собственности и компенсации.

Однако, особого внимания заслуживает Энергетическая хартия, принятая после распада Советского Союза, как эффективный юридический инструмент для разрешения споров в энергетической сфере. Основная цель этого многостороннего договора — обеспечение защиты инвесторов, работающих в других странах-участниках. Грубо говоря Хартия стимулирует инвестиции, безопасность поставок и поддерживает либерализацию глобальной торговли.

Можно утверждать, что двусторонние инвестиционные соглашения (BITs) предоставляют Украине и инвесторам надёжные меры предосторожности для получения компенсации за убытки, вызванные такими сложными действиями, как нарушение долгосрочных контрактов, экспроприация и споры по транзиту. С другой стороны, концепция «военной оговорки» в Энергетической хартии могла бы служить механизмом, позволяющим привлечь Россию к ответственности за нанесённый ущерб энергетическому сектору Украины во время войны. Хотя статья 12(2) не использует термин "военная оговорка" напрямую, тем не менее, она даёт чёткое определение, позволяющее её так интерпретировать.

В то же время возникает ещё один важный вопрос: обязана ли Россия и сейчас соблюдать положения Энергетической хартии? Интересно, что Россия подписала Хартию, но не ратифицировала её с 1994 года. Следует отметить, что в соответствии со статьей 45(1) Энергетической хартии, её временное применение становится обязательным для стран, которые подписали, но не ратифицировали договор. Однако российская сторона постоянно утверждает, что положения Хартии не могут применяться к России на временной основе, так как они противоречат её внутреннему законодательству. В этой связи стоит провести параллель: хотя Россия подписала Конвенцию о разрешении инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами (ICSID) 16 июня 1992 года, она до сих пор не вступила в силу на её территории.

Так, например, в деле по иску компании ЮКОС, рассматриваемом арбитражным трибуналом при Постоянной палате третейского суда (PCA) в Гааге, утверждалось, что выход России из Энергетической хартии не должно повлиять на это дело. В этом контексте также ссылались на статью 45(3) ЭХ, которая определяет правила прекращения временного применения договора. Согласно этой статье, даже если временное применение прекращается, инвестиционные гарантии, предусмотренные статьей III, продолжают действовать ещё в течение 20 лет в отношении инвестиций, осуществлённых гражданами государств — подписантов ЭХ, в период её временного действия.

Одним из наиболее серьёзных препятствий при предъявлении исков к России является проблема исполнения вынесенных арбитражных решений, включая те, что касаются прав интеллектуальной собственности. В результате инвесторам часто приходится добиваться исполнения решений в третьих странах, где находятся активы России. Тем не менее исполнение решений в отношении государств сталкивается с трудностями, поскольку доктрина государственного иммунитета, как правило, защищает большую часть активов государств от конфискации.

Введённые санкции вынудили компании искать альтернативные юрисдикции для арбитража. В связи с ростом присутствия российских компаний в Азии, арбитражные учреждения этого региона могут стать подходящими площадками для разрешения возникающих споров.

Несмотря на определённые барьеры в сфере финансовых операций и выбора применимого права для разрешения споров, Сингапурский международный арбитражный центр (SIAC) и Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC) являются яркими примерами таких площадок.

Таким образом, иностранные инвесторы систематически сталкиваются со сложными обстоятельствами, которые заставляют их учитывать текущие политические и финансовые риски, связанные с урегулированием споров.

В целом очевидно, что Россия продолжит проводить агрессивную политику в отношении Европы. В то время как западные страны ввели серьёзные санкции против России, затруднившие торговлю энергоресурсами, включая платёжные механизмы, транспортировку и страхование поставок, «Газпром», в ответ, прекратил поставки в несколько европейских стран, отказавшихся оплачивать газ в рублях. Хотя это может рассматриваться как контрмера, стратегия «оружия энергетики», применяемая Россией, по-прежнему будет занимать важное место в повестке внешней политики ЕС.

Энергетические споры, возникшие вследствие вторжения России в Украину, продолжат формировать новую архитектуру глобального энергетического управления, затрагивая также международное инвестиционное право, публичное международное право и режимы энергетического перехода.