Экономическая зависимость России от Китая, ставшая особенно заметной после начала войны в Украине и введения западных санкций, имеет глубокие корни и не возникла внезапно. Ещё в 2010-е годы Москва и Пекин постепенно усиливали сотрудничество, исходя из общих интересов и сходных взглядов на роль США в мировой политике. Именно тогда укрепились энергетические связи, расширялся товарооборот и формировались политические предпосылки для ещё более тесного взаимодействия. Кульминацией этого сближения стало февральское заявление 2022 года о «партнёрстве без ограничений», в котором стороны совместно отвергали расширение НАТО, провозглашали необходимость «нового типа международных отношен ий» и заявляли, что их сотрудничество не знает «запретных сфер». При этом сама декларация не является юридически обязывающим военным союзом — скорее, это политический сигнал Западу, подчеркивающий единство подходов, а не готовность к взаимной обороне.

25 ноября в Пекине открылся 7-й Российско-Китайский энергетический бизнес-форум, в котором приняли участие около 450 представителей государственных структур, крупнейших компаний и научных организаций двух стран. Формально мероприятие было призвано подчеркнуть «равноправное стратегическое партнёрство», однако его содержание ещё раз продемонстрировало, насколько сильно Россия сегодня опирается на Китай — как в энергетической сфере, так и в экономике в целом.

Открывая форум, глава «Роснефти» Игорь Сечин попытался представить происходящие глобальные изменения как «ослабление Запада» и усиление роли незападных держав.Однако сама структура отношений между Москвой и Пекином, которую Сечин фактически описал, говорит о другом: зависимость России от Китая становится системной.

Сечин подчеркнул, что Китай — «единственная промышленная супердержава», обеспечивающая 35% мирового производства и сохраняющая высокие темпы роста благодаря сочетанию плановых и рыночных механизмов. Это означает усиление роли Китая как доминирующего покупателя российских энергоносителей — рынка, который сегодня жизненно необходим Москве на фоне потери европейских поставок. В то же время Россия занимает лишь 4-е место среди партнёров Китая, что подчёркивает структурный дисбаланс: для России Китай незаменим, для Китая Россия — лишь один из элементов диверсифицированной энергетической стратегии.

Выступление вице-премьера Александра Новака усилило этот эффект. Он подчеркнул рекордные показатели двустороннего товарооборота — 245 млрд долларов в 2024 году, из которых более трети приходится на экспорт российских энергоносителей. Среди приоритетов Москва выделяет сотрудничество с Китаем в электроэнергетике, развитии ВИЭ, водородной энергетике, систем хранения энергии и углеродных рынков. Таким образом, хотя официальная риторика форума строилась вокруг идеи «стратегического сотрудничества» и противостояния санкционному давлению, содержание выступлений российских представителей ясно демонстрирует: Москва всё больше ориентируется на китайский рынок, китайский капитал и китайские технологии.

В общем, после начала войны в Украине экономическая составляющая двусторонних отношений стала стремительно меняться. Санкции и уход западных компаний фактически сделали Китай главным поставщиком продукции, необходимой российской экономике. Китайские товары заполнили почти все сегменты рынка: от электроники и бытовой техники до автомобилей, промышленного оборудования и комплектующих. Доля Китая во внешней торговле России выросла с 18% в 2021 году до примерно 34% в 2024-м, превратив его в основной источник импорта и ключевой канал доступа к технологии, от которых Россия оказалась отрезана. Эта зависимость стала системной: Китай предоставляет не просто товары, а инфраструктуру жизнеобеспечения — от автотранспорта до критически важной электроники. В период с 2022 по 2024 год зависимость России от китайских товаров резко возросла: доля китайской продукции в общем объёме российского импорта выросла с 23% в 2021 году до 57% в 2024 году.

В то же время российский экспорт в Китай всё сильнее смещается в сторону сырья. Нефть, природный газ, уголь и металлы составляют большую часть поставок, и такая структура торговли укрепляется. Китай заинтересован прежде всего в энергоресурсах и сырьевой базе для своей промышленности, тогда как российские товары с высокой добавленной стоимостью получают крайне ограниченный доступ на китайский рынок. Это закрепляет асимметрию: Россия поставляет дешёвое сырьё, Китай — готовую продукцию и технологии. Такая модель всё больше напоминает отношения центра и периферии, где одна сторона определяет правила экономического взаимодействия, а другая вынуждена к ним адаптироваться.

Тем не менее Китай сохраняет средневысокий уровень диверсификации, что говорит о том, что его торговля нефтью с Россией пока не создаёт значительной зависимости.

Однако Пекин, вероятно, продолжит реализацию своей многолетней стратегии по диверсификации источников энергии. В отличие от нефти, которую относительно легко транспортировать, газ в значительной степени зависит от трубопроводов, что частично объясняет, почему импорт энергоресурсов из России в Китай сосредоточен преимущественно на нефти. Но стратегия Пекина в области торговли энергоресурсами не сводится лишь к практическим аспектам.

На протяжении многих лет Китай проявлял осторожность в отношении строительства нового газопровода «Сила Сибири-2». Лишь недавно, на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества в Тяньцзине, Россия и Китай подписали Меморандум о взаимопонимании по поводу строительства этого трубопровода. Хотя сделка представляет собой прогресс для Кремля, она остаётся незавершённой: чёткий график всё ещё не установлен, а окончательных ценовых договорённостей нет. И хотя стороны согласились почти утроить торговлю газом (до 106 млрд куб. м в год), часть этого увеличения может быть достигнута за счёт расширения мощности уже существующих трубопроводов. Это показывает, что для Китая торговля с Россией выступает формой политического сигнала, но при этом Пекин продолжает руководствоваться собственными экономическими интересами. Кроме того, рост импорта угля и газа из России способствует реализации стратегии диверсификации, в результате чего индекс Херфиндаля — Хиршмана (HHI) по обоим направлениям снизился.

Самый ужасный сценарий для Кремля – холод в отношениях с Китаем или с Индией, что сильно ударит по товарообороту и энергетическим показателям РФ. Наивно предполагать, что такое сотрудничество нужно только России, свои дивиденды партнеры получают сполна: Индия, второй по величине покупатель российской нефти, сэкономила до 33 миллиардов долларов на энергоресурсах в период с 2022 по 2024 год, поскольку Москва предлагала значительные скидки после того, как США и Европа сократили свою зависимость от российской нефти и газа.

Китай также получает значительные ценовые уступки на российский природный газ. Согласно свежему прогнозу Минэкономразвития России по социально-экономическому развитию, опубликованному в сентябре, поставки газа по трубопроводу «Сила Сибири» будут и далее осуществляться со значительной скидкой. По оценкам ведомства, в 2025 году средняя цена российского природного газа для Китая составит около 261 доллара за тысячу кубометров — на 35% ниже текущих европейских котировок (402 доллара за тысячу кубометров на Лондонской межконтинентальной бирже). При этом для стран, не входящих в СНГ, российский газ будет продаваться по более высокой цене — около 340 долларов за тысячу кубометров.

Минэкономразвития отмечает, что действующая скидка для Китая, составляющая примерно 23%, будет постепенно увеличиваться и со временем достигнет 30%, что ещё больше усилит ценовые преимущества Пекина в торговле российским газом.

Особенно показательна технологическая зависимость. Китайские автомобили заняли доминирующую позицию на российском рынке после ухода европейских, американских, японских и корейских брендов. Аналогичная ситуация наблюдается в сегменте смартфонов, компьютеров, сетевого оборудования, бытовой техники и многих промышленных категорий. Китайские комплектующие стали критически важны для российского производства — от энергетики до машиностроения. В отсутствие альтернативы Китай получает возможность диктовать условия и цены, усиливая экономическую уязвимость России.

На этом фоне растёт и геополитическая асимметрия отношений. Несмотря на риторику о стратегическом партнёрстве, многие аналитики отмечают, что Россия постепенно превращается в младшего партнёра Китая, зависимого не только от поставок товаров, но и от политической поддержки на мировой арене. Пекин, однако, действует прагматично: он не вступает в формальный союз, не берёт на себя обязательств и избегает шагов, которые могли бы привести к прямому конфликту с Западом. Для Китая Россия — важный геополитический и экономический ресурс, но не равный партнёр.

Тем не менее двусторонние отношения не сводятся исключительно к зависимости. Россия и Китай продолжают сотрудничать в рамках БРИКС, ШОС и других международных форматов, продвигая идею многополярного мира. Эти платформы позволяют Москве сохранять хотя бы частичное равноправие. Но иногда и в рамках этих организаций всплывают моменты теневого соперничества между Китаем и Россией, в критических вопросах касательно экономического взаимодействия. Chatham House пишет, что налицо признаки растущего разногласия между Россией и Китаем, с одной стороны, и другими странами-участницами, с другой, относительно будущей роли и направления развития БРИКС. Не все страны готовы превращать БРИКС в инструмент для перестройки мирового порядка тем более в таких условиях, где будет расхождение мнений между двумя локомотивами БРИКС.

За последние годы война в Украине фактически сыграла на руку Китаю: Пекин усилил свои экономические позиции в России и продвинул выгодные для себя цены, умело используя момент, когда Москва оказалась под беспрецедентными санкциями. Это отразилось не только на структуре двусторонней торговли, но и на восприятии отношений между народами.

Исследование, проведённое Чикагским советом по глобальным вопросам совместно с Центром Картера, предоставляет редкую возможность взглянуть на то, как рядовые граждане Китая видят международную политику своей страны. Подавляющее большинство населения рассматривает Россию (83%) и Северную Корею (76%) как друзей Китая. Многие китайцы считают, что основой китайско-российских отношений являются общие интересы безопасности — так думает 44% опрошенных. Ещё треть (33%) видит фундамент сотрудничества в торгово-экономических связях, и лишь 22% полагают, что отношения основаны на общих ценностях.

Более того, результаты опроса населения Китая, проведённого Университетом Цинхуа в 2024 году, показывают: только 6% респондентов считают Россию главным ответственным за украинский конфликт. Шестнадцать процентов возлагают вину на Украину, а треть (36%) утверждает, что ответственность несут обе стороны — и Киев, и Москва. Всё это демонстрирует, насколько глубоко укрепились двусторонние отношения не только на уровне государств, но и в общественном восприятии.

В итоге формируется новая модель российско-китайских отношений, где экономические и технологические связи приобретают односторонний характер. Россия получает доступ к товарам, технологиям и рынкам сбыта энергоресурсов, но взамен всё глубже погружается в зависимость от политической и экономической воли Китая.