В Иране происходят значительные политические события, которые могут предопределить вектор его внешней и внутренней политики на ближайшие годы. На первый план выходит разгром так называемого условно либерального лагеря, представленного президентом Масудом Пезешкианом. Важнейшим свидетельством этого стал ряд громких отставок в Тегеране, главной из которых стало увольнение Мохаммада Джавада Зарифа с поста вице-президента. Его уход, оформленный как «добровольное» решение, произошёл после встречи с главой судебной власти Ирана Голямом Хосейном Мохсени-Эджеи.

Еще в 2024 году, в ходе своей предвыборной кампании Пезешкиан неоднократно повторял, что намерен осуществить изменения в стране и вывести Иран из международной изоляции. Для этого он пообещал проведение новой внешней политики. Он выступал за налаживание отношений с США и свободу женщин, в том числе в вопросе ношения хиджаба. В то же время Пезешкиан подчеркивает лояльность духовному лидеру Ирана аятолле Али Хаменеи, которому в Иране принадлежит последнее слово. Окружение Пезешкиана тоже было настроено на антиизоляцию Ирана, его команда походу искала пути налаживания связей с Западом, но столкнулось с самым большим барьером- духовным лидером Ирана Али Хаменеи, который с 1989 года не меняет свой взгляд относительно внешней политики Ирана.

Напомним, что по конституции Ирана, Президент не может вносить изменения ни в ядерную программу Ирана, ни во внешнюю политику или в политику безопасности. Окончательное решение по всем этим вопросам принадлежит аятолле. Более того, почти все ветви власти в Иране по-прежнему в значительной степени контролируются сторонниками жесткой линии, что ограничивает влияние президента на управление страной.

И тут мнения не сошлись: Пезешкиян несколько раз повторял о том, что намерен вести переговоры с США относительно ядерного вопроса, который вот уже несколько лет находится в подвешенном состоянии. Мировая общественность ожидала, что с приходом новой администрации во главе с президентом США Дональдом Трампом переговоры обязательно возобновятся, ведь и в период первого президентва Трамп уделял особое внимание Ирану. «Я хочу, чтобы Иран был великой и успешной страной, но (страной), не имеющей ядерного оружия», – заявлял президент на своей социальной платформе Truth Social. Таким образом, его слова о желании видеть Иран «великой и успешной страной» сопровождаются ключевым условием – отказом Тегерана от ядерного оружия.

В более широком контексте это заявление можно рассматривать как возможный сигнал изменениям политики Тегерана: предложение переговоров по ядерной сделке, теоретически позволило бы Ирану экономически развиваться, но при этом лишило бы его ядерных амбиций. Однако исторический опыт показывает, что для Тегерана такие условия практически неприемлемы. В иранской политической элите сложился консенсус: Запад рассматривает уступки не как шаг к диалогу, а как признак слабости, который только усиливает давление. В этом и главное расхождение мнений: Пезешкиан хотел пойти на переговоры с США, видя в этом больше чем просто ядерную сделку, но духовный лидер и ультраконсервативная элита Ирана считают, что ядерная сделка — это попытка давления на Иран, причем руками Запада. 

Этим и объясняются многочисленные отставки в Иране. Традиционные устои с религиозным базисом настолько проникли вглубь политики в Иране, что любая повестка к изменениям вопринимается как угроза безопасности для Ирана, видимо Хаменеи нравится нынешний внешнеполитический курс изоляции Ирана и меняться он не будет.

Расхождение взглядов внутри Ирана также симмметрично оказывает косвенное влияние на Южный Кавказ. Если с Западом Иран сохраняет минимальный контакт, то Южный Кавказ – регион, где Иран хочет всесторонне показать свое влияние. Для Тегерана теперь стратегически важно сохранить отношения с Россией на высшем уровне.

Это единственный партнер, через которого Иран может поссылать свои месседжи Западу, в частности США, потому что у Путина и у Трампа уже налажен контакт.

Этому свидетельствует заявления зампредседателя комитета нацбезопасности иранского парламента (Меджлиса) Аббас Могтадаи в интервью порталу Didban Iran, где он сказал, что Россия всегда принимает во внимание позицию своих союзников и в переговорах с США непременно будет учитывать интересы Ирана. Такое уверенное заявление сделано непросто так: оно означает, что даже если Иран отказывается от прямого диалога с США, то Москва на переговорах с Вашингтоном будет учитывать прямой интерес Тегерана в важнейших стратегических вопросах касающегося самого Ирана и в целом Южного Кавказа.

Такой прочный тандем Ирана и России обусловлено недавно подписанным договором о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, где уделяется особое внимание укреплению взаимодействия в интересах мира и безопасности на региональном и глобальном уровнях, закреплено стремление Москвы и Тегерана к более тесной кооперации в областях безопасности, обороны, борьбы с терроризмом и экстремизмом, противодействия многим другим общим вызовам и угрозам. 

Текущие политические события в Иране, включая громкие отставки и смену внутреннего баланса сил, ясно указывают на отказ от курса на сближение с Западом. Скорее всего это не породит явные изменения во внешней политике Тегерана, но внутренняя напряженность будет нарастать. В то время как, заявления Дональда Трампа о возможном «мирном соглашении» с Ираном выглядят попыткой продемонстрировать готовность к переговорам, но вряд ли найдут отклик в Тегеране, где консенсус элит склоняется к конфронтации, а не к компромиссу. На этом фоне сотрудничество с Россией становится для Ирана не просто важным, а жизненно необходимым элементом его внешней политики. Развитие экономических, военных и инфраструктурных проектов между Москвой и Тегераном будет ключевым индикатором того, как Иран отвернувшись от Запада, делает ставку на альтернативные союзы.