STEM представляет эксклюзивное интервью с французско-грузинским политологом, бывшим государственным министром Грузии по вопросам евроатлантической интеграции, специалистом по Кавказу, экс-заместителем министра иностранных дел и советником президента по внешней политике Торнике Гордадзе.

- Лидеры Армении и Азербайджана провели двусторонние переговоры в Вашингтоне при участии США. Это свидетельствует о стремлении Вашингтона активнее влиять на урегулирование конфликта и закрепить дипломатический прорыв на Южном Кавказе. Насколько, на ваш взгляд, может быть долгосрочной мирная архитектура, продвигаемая США? Какие риски и возможности открывает усиление американского присутствия в регионе?

- Баланс, который сложился с начала 1990-х до 2023 года, когда гарантом статус-кво выступала Россия, изначально был крайне хрупким. Все понимали, что сохранить его надолго будет трудно. Азербайджан в результате этого статус-кво оказался в невыгодной для себя ситуации, и было лишь вопросом времени, когда оно изменится. Азербайджан активно развивался, а переговоры под эгидой Минской группы не давали ощутимых результатов.

Вопрос, на чьей стороне находится Россия — на стороне Армении или Азербайджана — обсуждался много лет. В итоге стало очевидно, что Москва фактически поддерживает сам конфликт, а не одну из сторон. Таким образом, прежнее статус-кво, просуществовавшее почти 30 лет, не могло быть устойчивым.

Сейчас формируется новый баланс, который, на мой взгляд, более устойчивый, поскольку в нем заинтересованы обе стороны конфликта. Даже если в Армении существуют силы, активно критикующие Пашиняна, оказывающие на него давление и стремящиеся сместить его с поста, эти группы в основном связаны с Россией. В новом статус-кво недовольны главным образом пророссийские силы в Армении и сама Россия. Иран также занимает особую позицию.

С другой стороны, Турция, Азербайджан, нынешнее руководство Армении, а также США, при поддержке ЕС, формируют серьезный альянс, способный закрепить стабильность. Если после заключения долгосрочного мира начнут реализовываться крупные экономические проекты — транзитные маршруты с востока на запад — в этом будут заинтересованы и другие игроки, включая Китай. Поэтому, хотя полное согласие всех сторон невозможно, новый баланс сил выглядит куда более стабильным и долговременным, чем тот, что существовал с середины 90-х по 2023 год.

- Американское предложение контролировать Зангезурский транзитный коридор— это новый стратегический ход. Чем чревата такая инициатива для регионального баланса сил и внутренней политики Армении и Азербайджана?

- На мой взгляд, во внутренней политике Азербайджана серьезных трений это не вызовет, так как в стране фактически отсутствует сильная пророссийская оппозиция. Если оппозиционные силы и есть, они не ориентированы на Москву.

В Армении ситуация иная: там есть влиятельные силы, выступающие против Пашиняна и мирного соглашения. Эти группы уже предпринимали попытки дестабилизировать обстановку после войны, но тогда им не удалось сместить премьер-министра, а он даже выиграл выборы. Сейчас наблюдается новый виток напряженности. Поскольку позиции оппозиции не столь популярны, они делают ставку на церковь, апеллируя к традициям и истории. Однако и в церковных кругах есть фигуры, чья репутация неоднозначна.

Пашинян предпринял смелые шаги, чтобы нейтрализовать эти силы до следующих выборов 2026 года. Его действия направлены на то, чтобы оппозиция не смогла изменить политическую ситуацию в стране, и, по его расчету, будут восприняты Западом, США, Европой, Турцией и другими игроками не как авторитарный поворот, а как вынужденная мера ради сохранения мира.

Если силы, выступающие против соглашения, придут к власти в Армении, риск возобновления конфликта резко возрастет. Эти группы недовольны нынешним решением вопроса, корни которого уходят на 35 лет назад.

Таким образом, в Азербайджане внутренняя стабильность в контексте этого вопроса вряд ли пошатнется, а вот в Армении угрозы более реальны. Все игроки, заинтересованные в мире на Южном Кавказе и в снижении влияния России, должны помочь Пашиняну преодолеть внутреннее сопротивление, в том числе со стороны олигархов армянского происхождения из России, пытающихся воздействовать на политические процессы в Армении.

- Отношения между Баку и Москвой резко ухудшились после инцидента с самолетом АЗАЛ. Какие долгосрочные последствия может иметь обострение отношений между Азербайджаном и Россией для безопасности и внешней политики обеих стран?

- Да, мне кажется, что всё, что сейчас происходит между Баку и Москвой, можно охарактеризовать как беспрецедентно низкий уровень отношений. Эти отношения находятся на историческом минимуме. Причин этому несколько. Прежде всего — путинская Россия не готова принять сам факт, что на постсоветском пространстве есть страны, которые могут и хотят вести независимую от Москвы политику и последовательно её развивать. Для Путина это, по сути, ментально неприемлемо. В его представлении Украина, Грузия, Азербайджан, весь Кавказ — это территории, чей суверенитет должен быть ограничен. Это не просто политическая позиция, а глубоко укоренившийся культурно-ментальный стереотип, который Россия так и не преодолела. Более того, в последние годы этот имперский синдром только усилился. Наиболее яркое подтверждение тому — вторжение в Украину, сопровождаемое мифологическими рассуждениями о том, что украинцы якобы не являются нацией и что страну необходимо не только «денацифицировать», но и «десоветизировать» или даже «деукраинизировать».

Конечно, в случае с Азербайджаном риторика не столь радикальна, однако подход Москвы тот же. За последние годы Азербайджан сформировал сильное и самостоятельное государство, опирающееся на союзнические отношения с Турцией, а также на стратегические партнёрства в сфере безопасности, в том числе с Израилем. При этом Баку последовательно проводит собственную внешнюю политику, которая далеко не всегда совпадает с интересами России. Тем не менее на протяжении десятилетий Азербайджан учитывал российскую позицию, избегал резких шагов против Москвы и стремился к конструктивным отношениям. Однако нынешняя Россия всё ещё не способна смириться с независимостью бывших советских республик.

Сегодняшняя ситуация для Азербайджана складывается, впрочем, достаточно благоприятно. Россия, увязшая в войне против Украины уже более трёх с половиной лет, направляет туда все свои основные ресурсы. Её возможности действовать активно на южном направлении существенно сократились. Более того, Москва стала зависеть от стран, которые не присоединились к западным санкциям и продолжают вести с ней экономическое сотрудничество, таких как Турция, Азербайджан, Казахстан. Это означает, что даже если Россия захочет предпринять резкие шаги против Азербайджана, сделать это в прежней манере она не сможет — она стала гораздо более уязвимой.

Показательно, что даже в отношении Армении и премьер-министра Пашиняна, чья политика крайне не устраивает Москву, Россия не идёт на открытые экономические санкции, например, в виде эмбарго на армянские товары, как это неоднократно делалось в прошлом с Украиной, Грузией, Молдовой и даже Беларусью. Экономический рычаг давления стал для Москвы менее эффективным из-за собственной международной изоляции.

Поэтому Азербайджан, даже после арестов и убийства представителей своей диаспоры в России, не делает шагов назад и может достаточно уверенно противостоять подобным действиям бывшей метрополии. Всё это — результат как международной, так и региональной конъюнктуры. Чем быстрее Россия поймёт, что в нынешних условиях ей выгоднее выстраивать отношения на основе равноправного и мирного сосуществования с соседями, которые уже 35 лет как независимы, тем лучше будет для неё самой.

Если провести историческую параллель, то через 35 лет после получения независимости бывшие колонии европейских держав уже давно определяли свою внешнюю политику самостоятельно. Трудно представить, чтобы в конце 1980-х Нидерланды пытались диктовать Индонезии, или Великобритания — Пакистану или Индии, свою волю в таком формате, как это сегодня делает Россия по отношению к бывшим советским республикам.

- Иран поддерживает армянский план «Crossroads of Peace», но при этом опасается геополитических потерь. Насколько, на ваш взгляд, Тегеран использует инфраструктурные проекты как инструмент снижения влияния конкурентов в регионе?

- Что касается Ирана, то да, он, вероятно, один из тех региональных акторов, которые не очень довольны существующим соглашением между Арменией и Азербайджаном. Иран видит в этом определённую конкуренцию с собственным транзитным потенциалом, а также обеспокоен тем, что усиливается западное и американское присутствие в регионе. Для Тегерана это, безусловно, негативный фактор, особенно учитывая текущую ситуацию на Ближнем Востоке.

Иранская ядерная программа, его политика в отношении арабских стран, влияние через прокси-группы — всё это воспринимается Соединёнными Штатами и Израилем как враждебное. Кроме того, Саудовская Аравия и другие суннитские государства региона, хоть и менее активно, но также воспринимают Иран как противника.

В последние месяцы в регионе Ближнего Востока Иран стал терять влияние через своих прокси, таких как «Хезболла», «Хамас», а также через сирийский режим Асада. Всё это ставит Тегеран в уязвимое положение.

Если Иран потеряет доступ через Армению на Южный Кавказ, а в перспективе — и к России, то его позиции в регионе станут ещё более ослабленными. Конечно, у Ирана остаётся взаимодействие с Россией через Каспийское море, но влияние на Южный Кавказ, и прежде всего на Армению, будет сокращаться. При этом главным соперником, а с точки зрения Тегерана — даже врагом, остаются Соединённые Штаты.

Что касается Армении, то ей, безусловно, выгодно сохранять хорошие отношения с Ираном. В отличие от России, Иран уже давно не является гегемоном в регионе — это положение сохраняется более двух столетий. В определённый период Армения воспринимала Иран как своего рода балансирующее влияние против растущей мощи Турции и Азербайджана. Это позволяло ей не зависеть полностью от России и диверсифицировать свою внешнюю политику.

Поэтому Армения, скорее всего, будет стремиться сохранить хорошие отношения с Ираном, что для неё весьма важно. Вместе с тем тесная связка между Ираном и Россией, на мой взгляд, не является в интересах даже самой Армении.

- Стив Уиткофф, спецпосланник Дональда Трампа, встретился с Владимиром Путиным в Москве. Кремль назвал беседу «полезной и конструктивной». Насколько эта встреча приближает нас к прекращению конфликта в Украине? Что означает слово «полезно» в дипломатическом контексте — это выход на конкретные уступки или лишь сигнал о готовности к дальнейшему диалогу?

- Пока что, исходя из вчерашней информации, стало известно, что планируются прямые переговоры между Путиным и Трампом на Аляске. Это само по себе имеет определённое значение. Думаю, здесь стоит обратить внимание и на другой момент: вряд ли Путин был бы рад ехать именно на Аляску — территорию, исторически принадлежавшую России и впоследствии проданную США. С политико-символической точки зрения для него это не самое удачное место для встречи. Однако сам факт согласия Путина на эту локацию может указывать на готовность к определённым уступкам.

Достаточны ли эти уступки для Украины — вопрос открытый. Здесь ситуация такова: цели у участников процесса разные. Соединённые Штаты в лице Дональда Трампа, прежде всего, хотят скорейшего завершения конфликта. Для Трампа важен имидж миротворца, возможность войти в историю и, возможно, получить Нобелевскую премию. При этом он, как и его ближайшие соратники, рассматривает мир между Украиной и Россией как шанс открыть значительные возможности для американского бизнеса.

Вся внешняя политика Трампа тесно связана с экономическими интересами США, которые он, пожалуй, ставит на первое место. Такие аспекты, как продвижение демократии и прав человека, в этой политике почти отсутствуют, а приоритет отдан перспективам инвестиций, торговых соглашений и новым источникам дохода. Переговоры, которые Уиткофф ведёт с Путиным и его окружением, касаются не только прекращения войны, но и будущих экономических выгод для Америки. И здесь Трамп стремится не только к скорейшему миру и открытию новых инвестиционных возможностей для американских компаний, но и к тому, чтобы ослабить тесные связи между Москвой и Пекином.

Интересы Украины в этой схеме не являются для США первостепенными. Украина стремится сохранить независимость, территориальную целостность и укрепить безопасность через интеграцию в альянсы с западными странами — прежде всего с Европой и США. В этом европейские интересы ближе к украинским, ведь Европа уже воспринимает Россию как главную угрозу своей безопасности.

Интересы России, напротив, заключаются в максимизации территориальных приобретений и в превращении Украины в несостоявшееся государство, неспособное функционировать, вступать в НАТО или другие стратегические союзы. Москва также стремится сместить правительство Зеленского и поставить в Киеве более лояльных к себе политиков.

В этой ситуации трудно представить, что Вашингтон и Москва быстро достигнут договорённостей, приемлемых для Киева. Тем более что Трамп уже упомянул возможность территориальных уступок или даже обменов территориями, на что Украина вряд ли согласится. Это означало бы фактический отказ от части суверенной территории. Если США всё же будут настаивать на таких условиях, им придётся оказывать серьёзное давление на Киев. Не исключено, что и сам Путин не согласится на предложенные американцами варианты. Но согласие на встречу уже демонстрирует, что его позиции не столь прочны, как он хотел бы показать.

Дополнительным фактором могут быть внутренние экономические проблемы России, медленный прогресс её летнего наступления в Украине, а также заявления Трампа о введении тарифов против стран, торгующих с российской нефтью, и о поставках оружия европейцам, которое в итоге окажется в распоряжении Украины.

В любом случае, даже если США и Россия достигнут каких-то договорённостей, остаётся ключевой вопрос: примет ли их Украина? Президент Зеленский неоднократно подчёркивал, что этот конфликт не может быть решён без участия Украины и украинского народа.

Для нас, наблюдающих за ситуацией на Южном Кавказе, эти события также имеют важное значение. Даже недавние изменения в отношениях между Арменией и Азербайджаном — это во многом следствие того, что война в Украине ослабила возможности и влияние России в регионе.

-Москва активно пыталась дестабилизировать правительство Пашиняна в преддверии выборов, стремясь заменить его более лояльной фигурой. Считаете ли вы, что Россия остановится на этом, или же продолжит манипуляции и давление на Армению в попытке сохранить своё влияние в регионе? Какие могут быть сценарии развития этих отношений?

- Что касается дестабилизации в Армении, мне кажется, что Россия, безусловно, будет пытаться влиять на процессы в этой стране. Для этого у неё есть различные рычаги, включая политическую оппозицию. Среди них — бывшие президенты Роберт Кочарян и Серж Саргсян, а также партия Армянская революционная федерация (Дашнакцутюн), которая является одним из самых ярых противников мира между Арменией и Азербайджаном и одновременно инструментом прямого влияния России.

Однако эта оппозиция, даже для многих армян, воспринимается как токсичная. Несмотря на резкое снижение популярности Пашиняна после прихода к власти в 2018 году, он остаётся более популярным, чем эта оппозиция, которая не сумела завоевать симпатии большинства населения. Более того, даже после поражения в войне в Карабахе многие понимают, что несправедливо возлагать всю вину на Пашиняна, учитывая, что предыдущие власти в течение более тридцати лет ставили исключительно на Россию, надеясь на её поддержку, и допускали множество ошибок. В частности, они отказались делать уступки в ходе многолетних переговоров, которые предлагали Армении условия, значительно лучше нынешних, а считали, что выигранная в 1990-х война и территория будут гарантией защиты Россией до конца. Этого не произошло, и в этом нет вины Пашиняна — люди это понимают.

Первый рычаг влияния России — оппозиция — сегодня неэффективен. Осознав это, Москва начала ставить на церковь и на новых политических игроков, таких как олигарх Самвел Карапетян, который ранее не участвовал в политике, но недавно появился на политической арене Армении. Это более серьёзный шаг, однако Пашинян не стал ждать и перешёл в наступление, предприняв резкие меры по дискредитации этих сил. Посмотрим, как будет развиваться ситуация.

Другой важный рычаг России в Армении — военная сила. На территории страны расположена российская военная база в Гюмри, а также остаются пограничники на границах с Турцией и Ираном. Контингент сейчас не велик — часть сил была переведена на Украину, но Россия всё ещё способна дестабилизировать ситуацию при необходимости.

В связи с этим армянским властям следует поспешить с заключением соглашений с Азербайджаном и получить гарантии от западных стран, прежде всего от Соединённых Штатов. По моему мнению, именно поэтому Пашинян согласился на длительную передачу коридора (на 99 лет) под управление американской компании. Это даёт определённые гарантии, учитывая вовлечённость интересов США, и снижает возможности России использовать военное давление как рычаг воздействия.

Хотя у России есть множество рычагов давления на Армению, она сейчас находится в такой ситуации, что не может эффективно их использовать. Запад уже осознал, что такое гибридная война — методы дестабилизации государств, которые Россия активно применяла вокруг себя. Ранее это было не так очевидно, но теперь, в 2025 году, ситуация изменилась. Были многочисленные примеры — Грузия, Украина, а также некоторые страны в составе Европейского союза, где Россия вела гибридную войну. Сейчас Запад не может игнорировать эти процессы.

Например, мы видели, что произошло в Румынии, когда результаты выборов были аннулированы из-за вмешательства извне. Европейские страны не выразили критики по этому поводу, потому что признали факт иностранного вмешательства. Это показывает, что западные государства научились противодействовать российской интерференции.

Что касается выборов в Армении в 2026 году, Россия уже готовится к попыткам влияния. Аналогичная ситуация ожидается и в Молдове, где выборы пройдут в конце сентября, и европейские страны также готовятся к российскому давлению.

Касательно того, как Россия будет действовать в Армении и сможет ли сместить Пашиняна, отмечу, что это будет очень сложно. Для тех, кто поддерживает премьер-министра, стремится к миру с Азербайджаном, нормализации отношений с Турцией и диверсификации внешней политики Армении, направленной на сближение с Европой и Западом, существуют серьезные препятствия. Однако ситуация изменилась — это уже не 1990-е и не 2000-е годы. Россия ослабла, а западные страны лучше понимают тактики вмешательства и противодействуют им.

-Россия предлагает Грузии участвовать в международном транспортном коридоре «Север–Юг», который связывает Индию, Иран и Россию. Насколько реалистичны эти планы с учётом конкуренции с Транскаспийскими маршрутами и геополитических вызовов? Как это повлияет на статус Грузии в регионе?

- К сожалению, власти Грузии действуют вразрез с тенденциями, которые сформировались на Южном Кавказе за последние годы. Европейский союз присвоил Грузии статус кандидата — это был долгожданный и очень важный для страны статус, к которому стремились десятилетиями. После обретения независимости Грузия всегда стремилась к интеграции с Западом и мечтала в один прекрасный день стать членом НАТО и Европейского союза. Однако этому всегда препятствовала Россия. Несмотря на значительные различия между предыдущими президентами Грузии — начиная с Звиада Гамсахурдия, Эдуарда Шеварднадзе и Михаила Саакашвили — все они стремились к сближению с Западом и Евросоюзом.

Даже партия «Грузинская мечта» в начале своего правления вела такую же проевропейскую политику, ориентированную на желания большинства населения — около восьмидесяти процентов грузин выступали за интеграцию с Западом. Власти не могли игнорировать волю народа, но, с другой стороны, старались не раздражать Россию и занимали позицию, приемлемую для Москвы. Это стало заметно уже с первых заявлений нового правительства после победы на выборах в 2012 году. Иванишвили тогда заявил, что примером внешней политики для Грузии является Армения. Причём речь шла не о современной Армении под руководством Никола Пашиняна, а об Армении 2012 года, которая находилась под полным влиянием России.

В начале Иванишвили делал громкие заявления, что Грузия должна перестать быть «проблемой» между Западом и Россией, фактически провозглашая нейтральный статус. Но как можно быть нейтральной страной, если двадцать процентов её территории оккупированы Россией? И как при этом рассчитывать на западную поддержку? Такая декларация означала отказ от поддержки Запада, а что в ответ сделает Россия, легко представить. После резкой реакции общества и Запада Грузия отказалась от политики нейтралитета и возобновила курс на сближение с Европейским союзом.

Инерция позволяла поддерживать эту политику некоторое время, но с 2014 года, после начала войны на Донбассе и аннексии Крыма, ситуация начала меняться. Тогда Грузия заняла довольно странную позицию. Если до этого страна демонстрировала солидарность с Украиной, то впервые после обретения независимости заявила, что ситуация в Грузии отличается от украинской. Это стало признаком серьёзных изменений.

Позже ситуация менялась ещё сильнее. Хотя в Грузии менялись правительства и премьеры, главной фигурой оставался Иванишвили. После начала полномасштабного вторжения России в Украину давление со стороны Москвы усилилось. Путин решил утвердить влияние на всё постсоветское пространство: Беларусь, полностью контролируемую Россией с 2020 года; Армению; ряд стран Центральной Азии — Таджикистан, Кыргызстан, частично Казахстан. Остались страны, где влияние России было ограничено, — Грузия, Украина, Азербайджан и, возможно, Узбекистан.

Нападение на Украину сопровождалось усилением давления на эти государства, в том числе на Грузию. Иванишвили, который прожил десятилетиями в России и стал миллиардером благодаря связям с этой страной, был особенно восприимчив к российскому давлению. Для него имело значение мнение Москвы как для сохранения капитала, так и личной безопасности. После начала войны Россия усилила давление, и Иванишвили стал напрямую осуществлять действия, продиктованные из Москвы.

Таким образом, Грузия, получив статус кандидата в Европейский союз, стала отказываться от своих стремлений, предпринимая шаги, противоречащие этому статусу. Она принимает меры, вызывающие недовольство Брюсселя, и действует так, что сохраняет безвизовый режим с ЕС, но одновременно принимает репрессивные законы в отношении не только оппозиции, но и общества в целом. Это вызывает недоумение у западных партнеров.

Также в Грузии распространяются мифы о том, что США и Европа якобы хотят, чтобы страна напала на Россию. Это абсурд, которому трудно поверить, но пропаганда направлена на то, чтобы часть населения воспринимала выбор как «либо западная ориентация, либо война с Россией». Никто не хочет войны, все боятся, и, возможно, готовы пожертвовать отношениями с Западом, чтобы сохранить мир с Россией. Именно такую политику начали развивать в Грузии.

Всё это, по моему мнению, связано с сильными рычагами давления России на Иванишвили и его окружение. Команда премьер-министра полностью контролируется им, и никакой независимости у грузинского руководства сейчас нет. Это политика Иванишвили, который решил ради сохранения власти и капитала изменить политическую ориентацию страны и пойти на уступки России.

При этом возникает интересная ситуация: если раньше Грузия старалась поддерживать хорошие отношения и с Азербайджаном, и с Арменией — учитывая не только зависимость от России, но и давние прочные связи с этими странами — то сейчас что-то изменилось в этой динамике.

— Как вы оцениваете текущую роль Грузии на Южном Кавказе в контексте растущего давления со стороны России и меняющегося баланса влияния в регионе? Насколько реалистично, что Тбилиси сможет сохранить независимую позицию и при этом успешно участвовать в новых транспортных и энергетических проектах, учитывая геополитические вызовы?

- Мне кажется, что сейчас сложилась ситуация, при которой Россия оказывает всё большее давление на Грузию, в то время как её влияние постепенно снижается в Азербайджане и Армении. То есть, Россия будет усиливать давление именно на Грузию, чтобы сохранить своё влияние на Южном Кавказе.

Вся картина изменилась коренным образом. Раньше Грузия была страной, где Россия имела наименьшее влияние, но теперь она становится той страной из трёх закавказских государств, где российское влияние растёт, в то время как в двух других странах — Азербайджане и Армении — оно снижается.

Россия будет настойчиво добиваться того, чтобы Грузия не препятствовала реализациям важных проектов, которые сейчас намечаются. Однако Грузии будет очень трудно отказаться от участия в этих проектах, учитывая её стратегическую роль в транспортировке грузов и энергоносителей.

Например, Грузия является ключевым транзитным коридором для транспортировки углеводородов из Азербайджана в Турцию и далее в Европу. Мне стало известно, что в попытке косвенно наказать Армению, Грузия стала блокировать или задерживать некоторые армянские грузовые перевозки, направляющиеся в Россию. Это, конечно, сделано с целью оказания давления на правительство Никола Пашиняна. Хотя Россия, возможно, не заявляет об этом напрямую, если Грузия выполняет подобные действия, это нельзя считать позитивным шагом.

Я хочу верить, что Турция и Азербайджан обладают достаточным весом и влиянием, чтобы убедить грузинское правительство не препятствовать новым тенденциям и проектам, которые важны для региона. Они могут повлиять на Грузию и не оставить её один на один с Россией.

Кроме того, я надеюсь, что в этом процессе будут активно участвовать Европейский союз и Соединённые Штаты, которые сейчас проявляют интерес к Южному Кавказу. Они не должны оставлять Грузию в стороне от масштабных перемен и проектов, намечающихся в регионе.

-Грузия одновременно закрывает информационный центр ЕС/НАТО и принимает масштабные учения НАТО. Что это говорит о стратегии: маневр между «двумя господами» или внутренний кризис курса в Грузии?

- Учения НАТО не могли не состояться, поскольку у Грузии есть обязательства перед НАТО и Соединёнными Штатами, и страна просто не могла их заблокировать. Это были масштабные региональные учения, которые одновременно проходили не только в Грузии, но и в Турции и других странах.

Однако, что примечательно — ни одно высокопоставленное лицо, ни министр обороны, ни глава Генштаба не присутствовали на этих учениях. Это был своего рода демарш. Ранее, когда проходили даже менее важные учения НАТО на территории Грузии, всегда присутствовала верхушка власти, иногда даже представители более высокого ранга — премьер-министры и другие высокопоставленные чиновники. Но с 2022 года ситуация изменилась: нынешнее правительство окончательно отвернулось от Евросоюза и Запада и движется в сторону России.

После 2024 года это стало особенно заметно: законы, декларации и риторика, которая полностью совпадает с кремлёвской, активно используется высшими чиновниками страны в отношении Запада. Тех, кто хвалит Грузию, всегда можно найти в России — известная Мария Захарова и министр иностранных дел Сергей Лавров не раз высказывались в её поддержку.

На протяжении нескольких лет после прихода к власти «Грузинская мечта» проводила двойственную политику, пытаясь угодить как Западу, так и России. Это было связано прежде всего с тем, что большинство грузинского народа стремится к интеграции с Западом, в то время как правительство имело обязательства перед Россией и пыталось лавировать между двумя сторонами.

Однако после сфальсифицированных последних выборов и откровенного противостояния большинству населения, для нынешнего руководства уже не проблема прямо заявлять, что для них важнее сохранить мир с Россией, а Запад, напротив, толкает страну в конфликт с Москвой. Многие пропагандистские нарративы, взятые у России, продвигаются через подконтрольные телеканалы и другие медиа.