STEM представляет эксклюзивное интервью с Депутатом Госдумы России III-VII созывов Олегом Шеиным.

-Господин Шеин, учитывая ваши недавние комментарии о Вашингтонском саммите как о попытке США укрепить своё влияние на Южном Кавказе, насколько, по вашему мнению, эта встреча отражает реальное перераспределение сил в регионе? Или это скорее символический жест, не меняющий баланс, при котором Россия продолжает играть ключевую роль? Какие реальные перспективы данный саммит открывает для Баку и Еревана?

-Стержнем российской политики на Южном Кавказе на протяжении долгого времени было сохранение нерешённой карабахской проблемы. Подвешенное состояние позволяло Москве оставаться центром влияния для обеих сторон конфликта.

В этом положении проигрывали и Азербайджан, и Армения. Азербайджан лишился 20% своей территории, около миллиона человек оказались в статусе беженцев, а Нахичевань фактически жил в условиях экономической блокады. Но поражение постигло и Армению: страной четверть века управляли боевики, воспринимавшие её лишь как придаток к так называемому «Арцаху» и относившиеся к государству как к разменной монете. Поддавшись шовинистической риторике, Армения оказалась в транспортной изоляции и потеряла более 20% населения из-за экономической миграции. «Счастье» от победы в войне оказалось таким, что каждая пятая семья покинула страну.

Первый удар по этой концепции «разделяй и властвуй» нанёс 2018 год, когда в Армении был свергнут карабахский клан. Второй удар последовал в 2020 году — операция азербайджанской армии по освобождению оккупированных территорий.

После этого стало очевидно: иной российской политики на Южном Кавказе не существовало. Были лишь суетливые попытки сместить новую власть в Ереване и вынужденное сближение с Баку, во многом благодаря личным отношениям Ильхама Алиева с Владимиром Путиным. Однако, как показали кризис с самолётом, антимигрантская кампания и события в Екатеринбурге, Азербайджан рассматривался Москвой не как партнёр, а как новый, вместо Армении, вассал. Итогом стала фактическая самоизоляция России от мирного процесса в регионе.

Сегодня наступает новая эпоха. Перед Азербайджаном, Арменией и Грузией открывается перспектива единого мирного Южного Кавказа — пространства торговли, бизнеса и инвестиций, где средства вкладываются в развитие, а не в вооружения. Масштаб этого исторического события трудно переоценить — оно неизбежно займёт своё место в учебниках истории.

-Каковы, по вашему мнению, наиболее вероятные сценарии развития ситуации после Вашингтонского саммита? Стоит ли ожидать реального прогресса в региональной безопасности и экономическом сотрудничестве или конфликтные линии, подогреваемые внешними интересами, только обострятся?

- Переходный период будет сложным. Есть два вызова, и оба связаны с соседями. Первый был минимизирован в прошлом году. Азербайджану повезло, что грузинская оппозиция потерпела неудачу на выборах. Да, именно неудачу. По оценкам американского Национально-демократического института, осенью 2023 года положительно оценивали работу правительства 54% населения страны, неудовлетворительную оценку давали 38%. Именно такие результаты и отразились на исходе выборов. Но если бы сторонники Михаила Саакашвили вернулись к власти, то кто мог бы гарантировать, что не произойдёт новой российско-грузинской войны? Только вот с момента битвы за Цхинвал прошло много времени, и в этот раз российские десантники уже не ушли бы из Гори и Поти. А это означало бы, что работа стратегического трубопровода Баку–Тбилиси–Джейхан оказалась бы под контролем России.

Второй вызов — выборы в Армении в следующем году. В ходе этого процесса, безусловно, реваншистские силы и их кукловоды постараются развернуть страну в сторону разрыва отношений с Баку, по сути, просто сжигая Армению ради геополитических игр внешних сил.

Угрозы со стороны Ирана я не рассматриваю как реалистичные. Положение КСИР, конечно, скверное, и все их щупальца в виде «Хезболлы», ХАМАС и даже хуситов сильно обескровлены, но ввязываться в конфликт против США, Турции и Пакистана они не станут, потому что это самоубийственное предприятие. И очевидно, что ни Исламабад, ни Анкара не останутся в стороне в случае атаки на Азербайджан.

Главное, однако, уже произошло: достигается долгосрочный мир между народами Азербайджана и Армении, которым, хотя это будет крайне сложно, придётся учиться жить вместе и пресекать любые попытки извне вновь стравить друг друга. Эта дорога, бесспорно, будет успешной, потому что фундаментальное препятствие в виде так называемого «Арцаха» исчезло.

-Впервые за 250 лет ключевые переговоры по Южному Кавказу прошли вне России — в Вашингтоне. Насколько серьёзной для Кремля является потеря статуса главного посредника и как это отразится на будущей политике Москвы в регионе?

-Да, это очень болезненная ситуация. По сути, любая страна стремится обеспечить влияние на своих границах — это так же естественно для государства, как дыхание для человека. Но способы влияния бывают разными.

Россия обладает уникальными преимуществами, данными ей географией и историей. Она находится рядом, располагает крупной экономикой, а это означает, что она может быть выгодным торговым партнёром, привлекательным инвестором и ценным участником промышленной кооперации. Америка, Китай и Европа находятся далеко, а Россия — рядом.

Ещё одно колоссальное преимущество — язык. В России проживает 1,8% населения Земли, при этом на русском языке совершается 4,6% всех запросов в Интернете. Относительно недавно он уступил второе место испанскому, но по-прежнему значительно опережает французский, немецкий, португальский и даже китайский. В казахстанском сегменте интернета, например, русский язык используют 94% пользователей, казахский — лишь 4,5%, а английский замыкает тройку с 1,4%. Русская литература, наука и искусство создали огромный культурный пласт, значение которого остаётся значительным даже спустя десятилетия после прохождения пика развития.

Я не знаю, на каком языке ведутся переговоры между Арменией и Азербайджаном, но сильно удивлюсь, если это английский. Язык — это коммуникация, понимание, связь. Ни США, ни Китай, ни Франция не обладают той фору, которую России дали последние двести лет.

Однако и географией, и экономикой, и языком нужно уметь пользоваться. Это — «мягкая сила», дипломатия, история сотрудничества. Это сложно. Это требует ума и учёта интересов соседей. Ни Азербайджан, ни Армения, ни Грузия не являются колониями России, «отбившимися от рук». Попытка разговаривать с ними языком угроз и шантажа лишь разрушает возможности России формировать положительные нарративы.

-Вы неоднократно подчёркивали стремление России сохранить статус-кво на Южном Кавказе. Как вы оцениваете новую тактику Москвы, которая, судя по всему, пытается сдерживать развитие регионального сотрудничества через дипломатическое давление и провокации? Есть ли у России реальная стратегия адаптации к растущему присутствию США и Китая? Как вы думаете, есть ли у Москвы реальная возможность противостоять растущему китайскому влиянию на Южном Кавказе, учитывая стратегическое партнёрство между Москвой и Пекином на глобальном уровне?

-Здесь вопрос стратегии. Есть стратегия «разделяй, угрожай и властвуй». Она привела к политическому банкротству, но её носители по-прежнему определяют российскую повестку и считают, что надо просто подождать, что это игра в долгую. И есть стратегия сотрудничества. Собственно, Россия могла сама быть инициатором решения по Зангезурскому коридору, который, напомню, был прямо прописан в мирном договоре 2020 года, подписанном Ильхамом Алиевым и Николаем Пашиняном в Москве. В Москве подписали. Что мешало пять лет помогать в реализации? В этом случае сейчас никакой встречи в Вашингтоне бы не было, была бы встреча в Кремле.

Что касается отношений между Россией и Китаем, то это вынужденный союз. России он экономически невыгоден. Россия его терпит. Стратегия в любом случае состоит в нормализации торговли с Европой, но здесь, опять же, есть два пути. Один — расчёт на то, чтобы запугать Европу, «отрезать газ», обанкротить и привести к власти ультраправых, которыми можно будет управлять как вассалами. Другой — воспринимать Европу как равного партнёра с собственной культурой, что, собственно, делал Брежнев. Но и в том, и в другом случае есть понимание, что европейский рынок — премиальный, и его потеря — это системная проблема, вызванная попыткой заменить нынешнюю Европу на удобную для себя.

Китай, разумеется, этим вовсю пользуется, решительно вытесняя Россию из Центральной Азии, заполняя вакуум на Южном Кавказе и вытесняя Россию с внутреннего рынка за счёт экспорта дешёвых товаров. Напомню, что в 2022 году Си Цзиньпин публично дал гарантии территориальной целостности Казахстана, подчеркнув: Китай полностью поддерживает суверенитет и территориальную целостность Казахстана. Понятно, что эти гарантии были адресованы не США или Германии, а России. Китай занял первое место во внешнем товарообороте Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана, оттеснив Россию на второе место. Это касается и инвестиций.

В Москве всё это прекрасно понимают, но вынуждены терпеть. На Китай сейчас приходится 35–40% российской внешней торговли. При этом Пекин от России зависит мало — доля России во внешнем товарообороте Китая составляет всего 4%. Это меньше, чем у Вьетнама, не говоря уже о США, Европе или Южной Корее, где разница многократная. Поэтому разрыв торговых связей с Россией для Китая неприятен, но терпим, а вот Москва позволить себе возражений не может.

-В свете активизации Ирана в регионе, особенно в транспортной и энергетической сферах, как вы видите место Тегерана в новой региональной конфигурации?

-Мы хорошо понимаем, что Иран — неоднороден. Главная проблема Ирана — внутренний кризис, вызванный политикой аятолл. Иран превратился в вполне современное городское общество, и самым наглядным подтверждением этому служит коэффициент фертильности, то есть число детей на одну женщину. Он снизился до отметки 1,7 — это вполне европейский показатель. То есть традиционной семьи, где жена — лишь приложение к мужу, рождающее детей, уже нет.

Конфликт культур между обществом и режимом аятолл, который опирается на всё более сужающуюся фанатичную часть населения, усугубляется экономическим кризисом. Санкции и милитаризм никому не шли на пользу.

Мы помним массовые акции протеста в 2022–2023 годах, при подавлении которых КСИР и другие силовые структуры расстреляли более двухсот человек. Но буквально этой зимой две трети провинций Ирана были вынуждены закрыть школы и административные здания из-за дефицита энергии, в Тегеране встал транспорт, а президент призвал население снижать температуру в квартирах. Страна, между прочим, занимает второе место в мире по запасам природного газа. Ярким примером стала ситуация с блэкаутами и дефицитом газа, которая поставила Иран на грань энергетического кризиса.

В этих условиях вхождение США в Армению действительно выглядит как экзистенциальный кризис для Тегерана. У КСИР нет на него другого ответа, кроме войны, но после того как Израиль при скромной поддержке США серьёзно повредил иранскую ядерную программу, КСИР, вероятно, понимает, что такая война приведёт к созданию широкой коалиции США, Израиля и стран исламского мира. И большой вопрос, на чьей стороне окажется армия, которая наполовину укомплектована тюрками. На этом 45-летнем мифе об «исламской революции» может наступить конец. Поэтому я не верю в реалистичные иранские угрозы по поводу Зангезурского коридора.

Сможет ли воспользоваться происходящими переменами гражданская партия Ирана, ныне ассоциируемая с Пезешкианом? Трудно сказать. Аппаратно она слаба и может усилиться только в случае, если рискнёт вступить в союз с армией, для которой КСИР — главный соперник. Но кризис в Иране, очевидно, пока не достигает уровня, предполагающего такие решительные повороты.

-Вашингтон неоднократно выражал обеспокоенность по поводу российской «дестабилизации» в регионе, однако Москва обвиняет Запад в поощрении конфликтов и недоверии. Как вы оцениваете реальное воздействие внешних игроков на внутренние процессы в Южном Кавказе — это скорее результат внешнего давления или внутренних ошибок и противоречий?

-Нас ещё в школе учили, что сумма векторов определяется их длиной и направлением. Также и в политике. Конечно, внешнее влияние существует. Для малых стран — а даже Азербайджан с его 10 миллионами населения — это сравнительно небольшая страна, влияние могущественных внешних держав является серьёзным испытанием, где важны рационализм, дипломатия, хладнокровие и твердость.

Ключ к выходу из зависимости — именно в снятии внутренних конфликтов. Если страны Южного Кавказа выходят из конфронтации друг с другом и начинают нормально жить, торговать, совместно работать, это означает, что их общий суверенитет по отношению к внешним державам усиливается.

Руководство Азербайджана всегда это понимало. Сейчас такое понимание приходит и к руководству Армении. Встреча в Вашингтоне имеет огромное символическое значение, и важно, чтобы она получила продолжение в виде полного восстановления транспортной и экономической кооперации между всеми странами Южного Кавказа.

-В последнее время действия России в отношении Азербайджана и Армении осуществляются по стратегии «разделяй и властвуй», указывая на давление и прямые угрозы, вплоть до ядерных выпадов. Как вы оцениваете политическую логику Кремля, которая ставит под угрозу стабильность в регионе и фактически подталкивает Баку к поиску альтернативных союзников?

-К сожалению, в моей стране верх взяла партия войны. У этих людей нет сценария мирной, развивающейся России, потому что они не знают, как это делать. Медицина, образование, ЖКХ, пенсии, достойные зарплаты — всё это для них тёмный лес. Поэтому им нужен образ врага. Какие вопросы об образовании? Враг у ворот.

Отсюда раскачка ненависти к мигрантам, украинцам, феминисткам, Западу, Казахстану, Грузии, Азербайджану — неважно, к кому. Сейчас, например, идёт кампания против зоозащитников и принимаются законы, запрещающие кормить бездомных собак и кошек. Недавно в парламенте прошло два круглых стола о борьбе с сатанизмом.

Я напомню, что с первых дней после начала войны против Украины с экранов ТВ нескончаемым потоком лились угрозы в адрес абсолютного большинства соседей России. Обсуждались планы военных операций против Балтии, Швеции, Казахстана и особенно Азербайджана. Рациональные голоса были заглушены. Я был удивлён, что оказался единственным российским депутатом, публично осудившим заявления о нанесении ядерных ударов по Баку.

На комитете Совета Федерации было прямо сказано: «Мы не уверены, что Украина по итогам СВО должна сохранять свой суверенитет, как и многие другие малые государства».

Полад Бюль-Бюль оглы тогда обратил моё внимание на то, что первую скрипку в этой какофонии ненависти играли господа из числа московских армян — Симонян, Багдасарян, Кеосаян и прочие. По сути, они просто использовали своё положение в России, чтобы натравливать общество на соседей и в первую очередь на тюркский мир. Это, конечно, не снимает никакой ответственности с собственно русских шовинистов, получивших монополию на публичные высказывания.

Тогда я был заместителем председателя партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ и написал записку Сергею Миронову, что прямым результатом подобной политики станет вовсе не парализация соседей страхом — «держите меня семеро, я психический» — а поиск соседями альтернативных центров влияния.

Так и получилось. Нейтральные шведы и финны вступили в НАТО. Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан провели совместные военные учения с НАТО. Произошло фактическое вытеснение российского политического влияния на Южном Кавказе.

Отдельно следует сказать про инцидент с самолётом и убийство в Екатеринбурге. Казалось бы, всё понятно: ошибки военных и злоупотребления полиции бывают в разных странах. Если руководствоваться национальными интересами, надо публично извиниться и привлечь виновных к ответственности. В конце концов, для самой России важно, чтобы арестованных не забивали до смерти, и чтобы впредь гражданские воздушные суда не получали осколков в фюзеляж.

Но если понимать, что Россией ныне управляет партия войны, то логика другая. Люди в форме должны быть уверены, что они не несут ответственности ни за что, кроме, разве что, сюжета с «не по чину брать». Иначе у них могут зародиться сомнения, что, может, вообще надо работать по закону, и тогда вся политическая конструкция в России пойдёт рассыпаться.

Разумеется, и среди обычных людей, и среди бюрократии хватает тех, кто хочет завершения всего этого угара и возвращения к нормальной жизни. Эта линия в итоге и возобладает, но не в обозримом будущем.

Поэтому вполне естественно, что Азербайджан выстраивает сильные союзы вовне — с Турцией, Пакистаном, Китаем, а теперь и США, минимизируя риски. Менее удачно — то с Макроном, то с Трампом — пытается Армения. Сложность в том, что безопасность Азербайджана в силу географических причин тесно связана с безопасностью всего Южного Кавказа, и поэтому столь высокое значение имеет встреча в Вашингтоне.

- Российские политические силы активно поддерживали оппозиционные митинги в Армении и открыто критиковали Пашиняна. Как вы считаете, насколько эти действия Москвы подрывают российский авторитет и способствуют укреплению влияния США в регионе? Каково будущее российско-армянских отношений в условиях, когда Москва не выступает гарантом мира, а Армения всё больше зависит от Запада и других региональных игроков?

- Армения сохраняет высокую степень экономической зависимости от России, и в этом её коренное отличие от вашей страны. На долю России приходится 70% внешних инвестиций в Армению и всего 6,5% в Азербайджан. Россия составляет 20% экспорта Армении и всего 3,5% экспорта Азербайджана. Причём применительно к Армении цифры по внешней торговле ещё выше, поскольку около 20% армянского экспорта приходится на ОАЭ, куда через Ереван россияне вывозят золото и драгоценные металлы.

Кроме того, переводы из России составили в прошлом году 65% всех трансграничных переводов в Армению и всего 11% в Азербайджан. Это также важный фактор, отражающий экономическую связь.

Поэтому попытки Пашиняна снизить степень политической зависимости от Москвы упираются в объективные экономические препятствия. Экономика, как известно, является базисом политики. Да, вероятно, Ереван сможет привлечь дополнительные инвестиции из США, возможно, даже прибудут американские военные из частных военных компаний для охраны коридора имени Трампа, но американцы не заменят Россию как источник доходов для армянской экономики.

Чем это может обернуться? Главная проблема Кремля в том, что он, как обычно, делает ставку на политические отбросы, то есть на тех, кого отвергает общество. В Армении это карабахские кланы, которые отвергнуты армянским народом. Кроме того, «патриоты» Армении — сторонники конфронтации с Азербайджаном — люди склочные и раскольнические. Напомню, что осенью 2023 года они выиграли выборы в городской парламент Еревана, получив 33 мандата против 32 у сторонников Пашиняна, но не смогли договориться о едином кандидате на должность мэра, что обеспечило успех партии Пашиняна.

Однако если из рядов самой партии Пашиняна выдвинется активный и ресурсный лидер, он сможет объединить обычных избирателей и добиться успеха. Даже если этого не произойдёт, в перспективе десяти лет стоит ожидать более умеренного курса Еревана по отношению к Москве, по грузинскому сценарию.

Кстати, причины грузинского сценария очевидны: на Россию приходится 48% грузинского экспорта и 31% импорта. Это не значит, что Тбилиси или Ереван должны быть марионетками Москвы, но чисто антироссийская линия в обоих случаях не может быть долгой. Такая ситуация не противоречит интересам Азербайджана, но её необходимо понимать. Линия Пашиняна будет заканчиваться.

- Как вы прокомментируете нынешнюю ситуацию, когда контроль и управление транспортными коридорами на Южном Кавказе переходят под американский протекторат? Можно ли рассматривать это как стратегическое поражение Москвы?

- Россия не играла ключевую роль в транспортных коридорах Южного Кавказа, поскольку эти коридоры фактически оказались заблокированы. Из-за сложных отношений между Абхазией и Грузией путь из Сочи в Поти перекрыт. Армения, по сути, оказалась в изоляции, из которой только сейчас получает шанс выйти. Единственное, Россия пытается развивать коридор Север-Юг, но этому препятствуют политическая нестабильность в Иране и отсутствие там нормальных коммуникаций. Кстати, напомню, что строительство железной дороги Решт-Астара — столь важное для России — идёт за счёт кредитов не только самой России, но и Азербайджана в соотношении 70:30.

Какие же транспортные коридоры на самом деле развивались на Южном Кавказе? В первую очередь стоит говорить о нефтепроводе Баку-Тбилиси-Джейхан, который стал даже объектом кинематографического сюжета в фильмах про Джеймса Бонда. Инициатором строительства этого нефтепровода через суровые горные массивы был президент Азербайджана Гейдар Алиев. По этому коридору транспортируется нефть не только из бакинских нефтепромыслов, но и из Казахстана. Очевидно, что этот трубопровод впечатляющей протяжённостью почти 1800 км был построен объективно вопреки политическим и экономическим интересам России, поскольку усиливал независимость Баку и Астаны.

Далее — Срединный коридор как часть китайского проекта «Пояс и путь», стартовавшего ещё в 2013 году. Мало кто понимает, что основная торговля на планете идёт между Китаем и Евросоюзом. Её объём составляет более 800 млрд долларов. Нет ни одного более мощного потока товаров между странами. Лишь 3% этого объёма поставляется по суше, основная торговля идёт по морю. Однако Китай решил вложиться в коммуникации через Евразию, справедливо рассматривая их как способ усиления своего влияния. Реализация этого проекта изначально предполагалась через Россию, но сейчас идёт через Казахстан, Азербайджан и Грузию. В прошлом году я видел, как эти работы ведутся — масштабы впечатляют.

Наконец, Зангезурский коридор. Изначально он служил целью снятия блокады Нахичевани. Но очевидно, что теперь, под американской защитой, он может стать альтернативой трубопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан. Этот трубопровод находится всего в полусотне километров от военной базы в Цхинвали и в случае обострения российско-грузинских отношений крайне уязвим. Альтернативный нефтепровод через Нахичевань, помимо экономической безопасности Азербайджана, резко снижает риски обострения российско-грузинских отношений по очевидным причинам.

Конечно, здесь важно не оказаться в избыточной зависимости от США, поскольку вряд ли кто-то испытывает иллюзии касательно учёта американцами чьих-то национальных интересов. Но я уверен, что руководство Азербайджана просчитывает эти риски и грамотно будет их избегать.

Сам факт того, что президент маленькой страны, затерянной на южных предгорьях Кавказского хребта, возглавил легендарное Движение Неприсоединения, что Баку стал местом встречи Конференции ООН по проблемам глобального потепления и местом проведения Формулы-1, что Азербайджан — один из ведущих участников Лиги исламских государств — говорит о крайне качественной дипломатии. Ну а символические ключи от Белого дома до сих пор вообще никому не вручали и вряд ли в ближайшее время вручат.